Оглавление

Так получилось, что эта запись запоздала на три недели от запланированного времени, так как у меня не всё складывалось и всё получалось как надо, но, несмотря на это, запись всё же украсила мою страницу, и переносит меня в те далёкие времена, когда было и море по колено.

Предисловие

Ровно десять лет назад в это время я прибывал в Самару на фирменном поезде №10 «Москва — Самара», чтобы воочию познакомиться с дальней подругой по постоянной переписке. Можно даже сказать, не подругой, а возлюбленной, которую поставил на пьедестал как Галатею для того, чтобы любоваться ею. Десять лет назад я не был ничем отягощён: у меня не было багажа опыта, который бы меня отговаривал от такой поездки; не было и других причин, удерживавших меня на одном месте. Мой директор, у которого работал только второй месяц, посмотрел на меня и сказал: «Езжай. Посмотри на город. Быть может он изменился» — на том и разошлись на целую неделю.

Конечно, для меня эта дата —  никакой не юбилей, но дата для меня знаковая. И отмечать её, кроме как здесь в блоге своими воспоминаниями, никак не намерен. Не то это. И отмечать одному — это как-то неправильно. Сейчас, происходящее тогда, мне кажется таким далёким и недостижимым, что нет никакой возможности вернуться на десять лет назад.

Просматривая фотографии, оставшиеся с тех времён, я поймал себя на мысли, что визуальные образы очень сильно облегчают задачу. Хоть это не вызвало желания съездить в город, посмотреть, как за всё то время изменился город, улочки, но в очередной раз сумел окунуться в атмосферу того времени — такой, которой я себе её представлял. Всё же за окном весна. Пора влюблённости и любви, тем более здесь пора первой сильной влюблённости, которая повлияет на дальнейший ход событий в моей жизни на несколько лет.

Глупостей из-за этого будет совершено немало, но не в их количестве суть, а в том, как это научило обходить препятствия по жизни в дальнейшем. Ведь вся наша жизнь — поле с разложенными детскими граблями, которые не достают до  лба, но неплохо бьют по промежности.

Прохладная майская Москва на Казанском вокзале проводит меня в путь чуть позже, а пока вспомню то, что предшествовало этому.

наверх

До поездки

Поездке в Самару предшествовали почти восемь месяцев переписки через интернет, а также обычными «живыми» письмами через «Почту России» для того, чтобы остались «живые следы». Впрочем, я не думаю, что эти следы остались на той стороне, а у меня они надёжно спрятаны в недоступном, в том числе и для меня, месте (забыл куда положил), стопочкой.

Девочку звали Катей и приходила в чат обычно под утро перед тем, как ехать в институт. Более того, что в этот момент у неё интернет был, то ли бесплатным, то ли совсем за символичную плату. Причину, по которой мы зацепились языками, не помню, скорее всего из-за скуки, так как в утренние часы людей в нашем чате rax.ru было полторы спящих калеки. Я же не спал, так как мне тоже надо было ехать на учёбу, а также потому, что вёл такой образ жизни и высыпался с вечера, а всё из-за того, что у меня интернет с ночи до утра был бесплатным. Так, слово за слово, и перешли к более тесному общению.

В те давние времена сканеры и цифровые фотоаппараты были не так сильно распространены, как сейчас, когда почти любой телефон может сделать сносного качества фотографию. Поэтому исхитрялись через друзей, у кого были сканеры, сканировать свои фотографии, чтобы потом пересылать по почте. Пройдя через определённые трудности, отправили друг другу фотографии. У меня фотография была уже, а её пришлось обучать тому, как пользоваться почтой, чтобы отправить мне её фотографию. Тогда мало кто пользовался почтовыми клиентами, а делали всё через браузеры.

Общение плавно перетекло в почти почтовую форму, так как у меня по жизни были большие проблемы с интернетом, так как за него надо было платить, а у бедного студента-раздолбая никогда свободных денег не было. У него, разве что, были друзья, которые давали бесплатный ночной доступ, которого с лихвой хватало на то, чтобы что-нибудь найти в интернете, да отправить-принять почту. Каждое письмо, как казалось, содержало себе столько нежности, что в ней можно было целиком раствориться. Это было тогда.

Сейчас же, перечитывая эти письма, могу сказать, что для меня мои письма стали угольками с безграмотным содержанием. Время и опыт дают возможность посмотреть на это с другой стороны, но тогда не было ещё расстояния в несколько лет, да и опыта любовных дел, не почерпнутого из книг, почти что не имел. Что же до книг, то в том возрасте я ещё не прочитал и одного процента того, что прочёл сейчас. Правда, это не сделало меня хоть на грамм умнее.

Зимой меня попросили написать письмо — собственноручно, в прямом смысле этого слова, чтобы осталось что-то материальное на память о нашем знакомстве. Соответственно, обменялись и адресами, чтобы можно было написать друг другу. Хочу сказать, что в то время было не принято «светить» свой реальный домашний адрес, более того, не принято было и светить свою фамилию, а то гэбисты могут приехать и «поговорить» с тобой. Это было тогда. Сейчас же моему сайту уже более восьми лет, за это время ко мне никто не приехал, но тогда это было в диковинку с сослагательным наклонением: «А что если?» — ведь никто не знал, чем это могло обернуться и закончиться.

Письмо я писал несколько дней. О чём писал? Вот точно не вспомню. Скорее всего, как прилежный человек, который всячески хочет понравиться, не писал о проблемах, а только об их решении. Надо сказать, что две тысячи второй год, особенно зимние месяцы перед началом производственной практики в техникуме были авральными, но не потому, что нас сильно грузили, а всё потому, что «прилежный» студент душевно накосячил, а юношеский максимализм, который ещё довлел на гормональном уровне надо мной, включил протест. Однако протест был сломлен родителями. За что им отдельное спасибо за это великое дело, поэтому и письмо писалось не сразу целиком, а отрывками о моём нелёгком житие-бытие, всячески припудренным и подмарафеченным.

Через некоторое время тучи рассеялись, выглянуло весеннее солнце, вдохнувшее в наши души и сердца надежды на возможную встречу. В апреле поступил на практику в одну компанию, находящуюся совсем недалеко от дома. Работа совсем непыльная, но и не сильно оплачиваемая, но на первое время денег хватит. Не могу не отметить, что благодаря этой работе, я в какой-то степени приблизился к знаниям в области современной электротехники и конструирования, а также эта работа дала возможность немного познакомиться с программированием, которое в дальнейшем поможет по жизни.

Раз появились деньги, значит, их можно потратить. Соответственно, появились возможности осуществить общую давнюю мечту. Уже думали и об обратном, что она ко мне приедет погостить летом на несколько дней.

Девочка Катя жила одна, так как родители дорабатывали до своей пенсии на севере, а её отправили учиться на материк. У неё был пёс пекинес Филимон. Также у неё дома часто ночевала подруга, с которой она вместе училась. Обе были прилежницами и отличницами в отличие от меня, но это в общении ничуть не смущало никого, а принимали таким, каким я был. О том, что частенько остаётся подруга, меня также предупредили, но меня это мало пугало. Одним человеком больше, одним меньше. Не суть.

Итак, за несколько дней до планируемого отъезда, я купил билеты, о чём радостно сообщил Кате. Она была рада тому, что я всё-таки приеду к ней, а не наоборот.

наверх

Поездка в мае 2002

В пятницу, в обед ушёл с работы, чтобы забрать вещи из дома и вернуться обратно, доработать и отправиться в сторону Казанского вокзала. Вечером, за час до окончания рабочего дня, я поспешил в метро и за полчаса доехал до вокзала. Поднялся, прошёл на перрон. Поезда ещё не было, поэтому взял нехитрую снедь и воды в дорогу — пить-то наверняка захочется.

Вот и поезд подали. Пришлось немного пройтись до своего вагона прямо к началу поезда. Неспешно загрузился в купе, познакомился с соседями на ближайшие семнадцать часов и разговорился с ними. Тут я и узнал, что поезд прибывает по московскому времени в Самару, а не по самарскому. В то время у меня мобильный телефон хоть и был, но его с собой не взял, так как он всё равно не будет там работать, так как национальный роуминг на препейде заработает только через лет пять. Соседи по купе заметили моё волнение и дали свой телефон, чтобы так сильно не переживал. Позвонил, объяснил быстро, а на  вопросы почему так — сказал, что на месте объясню. Негоже чужие деньги тратить.

Путешествовать на поезде весной и летом неблагодарная затея, так как темнеет достаточно поздно, а значит так просто не уснёшь. Кондиционеры в поездах в то время только начали появляться, но проводники, экономя электричество, не включали их вообще, соответственно, было душно.

Ещё засветло добрались до Рязани-I, где была остановка на пять минут. Торгаши хоть и кричали и зазывали, но не так рьяно, как год назад, когда я ездил в Брянск на болгарском поезде. Далее можно было ложиться на свою полку и засыпать. Хотя по мне назвать это сном затруднительно. Я в поезде почти никогда не сплю, так как каждая тряска вызывала моё пробуждение, и сон был чутким-чутким, но надо, так как всю ночь всё равно будет нечего делать. Соседи у меня не те, с которыми можно прогудеть всю ночь, а люди уже старше меня, отгулявшие своё ещё в молодости. Теперь их больше заботит комфорт и отдых, нежели чем болтовня под выпивку ночь напролёт.

Утро началось не так рано, как думал, но в семь утра уже ощущались движения людей по поезду, и я очнулся. Сил спать больше не было, так как в купе было достаточно душно. Вышел в проход, чтобы посмотреть на то, что творится за окном. Мы уже подъезжали к Сызрани. Смотреть всё равно было решительно не на что: редкие сёла, встречавшиеся возле железнодорожных станций, похожие друг на друга, как однояйцевые сёстры и братья, редкое полесье и поля, поля, поля… — ни людей, ни машин, ничего — занять себя было нечем, поэтому я тупо всматривался вдаль, в желании получить от этого эстетическое удовольствие. Делать ведь всё равно нечего.

Проехали Чапаевск и Новокуйбышевск. До Самары оставались считанные минуты. Начал собираться. Да хотя что там собирать-то? Я и не раскладывался даже. Всё, что было на мне — на мне, что в сумке — лежит в сумке. Наблюдаю за людьми в купе и в проходе. Все почему-то суетятся и спешат занять место поближе к выходу. Зачем? Не понимаю. Приехали.

За окном светит яркое весеннее солнышко. Не особо тепло, но уже и не холодно. Приятная погода, чтобы бродить неспеша по улицам. Крайне неспешно выходим на перрон. Люди, когда идут по узкому коридору с вещами, мне напоминают пингвинов, переваливающихся с одного бока на другой, — туда-сюда, туда-сюда. Вышел и я, хоть и на пару минут позже, чем те, кто пытался быть первым. Невелика потеря.

На перроне возле выхода из вагона стояла Катя. Не узнать её было трудно, так как на фотографии её я видел раньше. Она была в светлом свитере и синих джинсах, выгодно подчёркивающих стройность ног.
— С приездом, — улыбаясь, поздравила она меня.
— Спасибо, — ответил я.

И взявшись за руки, пошли в сторону остановки трамвая, которая находится недалеко от вокзала. Стоя на остановке в ожидания трамвая мы любовались друг другом. Наверное, со стороны было видно, что сейчас нет счастливее на свете людей. Подошёл наш трамвай и мы поехали. Ехали долго, минут сорок, наверное. Всю дорогу разговаривали обо всём. Забегая вперёд, скажу, что каково было моё удивление, когда я узнал, что мы на трамвае проделали совсем короткий путь. Просто он идёт как по меандру с минимальной скважностью, отсюда и ложное ощущение того, что проделано огромное расстояние до дома. На самом же деле, по прямой от силы пятнадцать минут, если ехать медленно, но это сейчас не суть.

Самара в середине мая уже была в цвету. Листья, чистые листья без пыли на них, красиво переливаются на солнце, создавая иллюзию, что это город весны. К этому следует добавить, что состояние у меня полувлюблённое. Мне очень хорошо.

От трамвая дальше пошли пешочком, благо идти не более пяти минут. Обходили вдоль какого-то автопредприятия и вышли прямо к торцу дома.
— А какой этаж у меня, знаешь?
— Нет, — ответил я.
— А если посчитать? — спросили у меня.

После поездки со счётом у меня как-то не ладилось, что сразу заметили и сама ответила:
— Второй у меня этаж.

Заходим в полутёмный и обшарпанный подъезд, который ещё никогда не видел в своей жизни ремонта. Дом достаточно новый, лет пять ему или семь, что не суть, но то, как работает ДЭЗ видно невооружённым взглядом. Нас встречает массивная дверь, глухо закрывающая межквартирный тамбур, а далее обычная дверь в квартиру.

Мне понравился вид из окна: в колодце из бетонных девятиэтажных домов находится частный сектор. Такие милые сердцу одноэтажные избушки, покосившиеся и почерневшие от старости и неухоженности, огороженные забором, напоминающим частокол, наспех сделанный из того, что было под рукой. Пройдёт какое-то время и эти избушки исчезнут отсюда, а также исчезнет и  утреннее солнце, заглядывающее в окна нижних этажей, так как напротив построят очередную многоэтажку, однако этого я не застану. Не суть.

Дома всё скромно, но всё, что необходимо есть в обиходе. Когда я вышел на балкон, то сушившиеся полиэтиленовые пакеты на верёвке вызвали у меня улыбку. Я сразу понял, куда я попал. Опять же, забегая вперёд, первые впечатления меня не обманули.

После поездки я пошёл сразу в ванну, чтобы смыть себя пыль дороги, а после позавтракали чаем с плюшками. Так на кухне и просидели почти до обеда, а после пообедали, немного отдохнули и отправились гулять по городу. Куда точно — не помню.

Вообще за время поездки мы посетили почти все знаковые места в черте города. И на Площади Гагарина были, и по набережной по всей прошли от Ладьи до  самых до окраин. Были и в историческом центре, находящемуся в излучине Волги, от того он находится совершенно не в центре, а как бы с краю.

Кстати, именно в центре мы попали под ливень, которого я ещё никогда не видел в своей жизни. За несколько секунд из сухих мест на теле осталась только голова, которую закрывал немаленький зонт. Куртка, джинсы и кроссовки насквозь промокли. Домой мы ехали на пойманной машине, так как на трамвае катайтесь сами.

Вообще Катя оказалась очень рачительной (недаром я упоминал про пакеты), так как жила ещё не на свои, да и когда работать при учёбе на дневном отделении академии, а на родительские деньги, которые они ей пересылали ежемесячно. Вот что значит воспитание. В настоящее время, если это не переходит каких-то граней, в большей части морали, которые кажутся ненормальными, — это является ценнейшим качеством в человеке, особенно, если это касается не только денег и каких-то других своих ресурсов, а вообще использования общих природных ресурсов в целом.

Погода почти все дни радовала нас. Солнечными и погожими деньками, разве что вначале бывало холодно, а потом всё больше и больше расходилась весна. Гуляли ежедневно, так как ещё нужно было выгуливать Катину собаку. С утра и вечером. Часто я брал на себя эту обязанность, давая ей возможность готовиться к предстоящей сессии. О своей же я и не думал, так как госэкзамены будут только в конце июня, а пока мне можно отдыхать, так как практику на компьютерах я сдал в первый же день и больше я там не требовался. Вообще.

Гуляли и по ЦПКиО Горького, но не по тому, что сумели изуродовать в Москве, а по Самарскому, со спуском к галечному пляжу. Хорошо же на закате, и хорошо то, что это недалеко от дома. Тогда я ещё удивлялся этому, что у них такой же ЦПКиО, разве что без аттракционов.

По городу мы перемещались преимущественно на трамваях, так как они проходят вне основных магистралей города, но близко к тем местам, которые мы посещали. Обратной стороной этого было то, что перемещения были более долгими. Чего ещё стоит остановка в овраге Подпольщиков, где находится разворотный трамвайный круг и диспетчерская — минимум пять минут отдыха, а то и все десять. Кстати, ещё одной из причин, почему перемещались на трамвае — я уже говорил о рачительности — наличие «сезонок» (проездного) на трамвай.

По музеям мы не гуляли, да ни не было на это особо времени — раз, и интереса — два. Несмотря на желание быть, а точнее сказать, идентифицироваться культурными людьми (тема целиком раскроется чуть позже и не в Самаре, а в Санкт-Петербурге), природная лень и нежелание уезжать куда-то далеко от дома взяли над нами вверх. Нам бы полежать, поваляться в  объятьях друг друга.

Не нужно было сбрасывать со счетов и тот факт, что Катя с Олей готовились к предстоящей сессии. И готовились они не так, как я, спустя рукава, в последний момент вычитывающему из конспектов и учебников самое главное, что требуется для успешной сдачи экзамена, а точно разбивая весь материал для зубрёжки. Да-да, именно зубрёжки, а не для понимания того, что они читают. Люди бывают одарёнными, а бывают упорными. Здесь же — и так всё понятно. Я себя не могу назвать одарённым, но по жизни мне везло, конечно, не всегда, но приходилось. Впрочем, жизнь ещё преподнесёт и не один экзамен.

Дома было не без приколов. Один из них врезался очень сильно в память. Подруга Ольга, которая иногда оставалась у нас на ночь, однажды решила пойти помыться, а так как со зрением у неё было не всё в порядке, то она не сразу заметила, что ванна дала течь. Мы лежали в зале перед телевизором, никого не  трогали. Вдруг крик из ванны. Побежали. Открываем дверь — ба, тапки плавают! Пять вёдер воды мы выжали с пола. Осмотр ванны показал, что течи в ней нет, тогда как на пол столько налило? Забавно! Бывает же невезение. Течь больше не  повторялись до конца моего пребывания в Самаре. Соседи снизу так и не пришли ни в тот день, ни когда-либо ещё.

Кстати, в Самаре я попробовал Димитровградское пиво, которое недавно я нашёл в Москве, и, не смотря на его малую стоимость, по вкусовым качествам оно превосходит раскрученные пивные бренды. Жаль, что на разлив его нет. Разливное пиво по мне вкуснее.

Ещё в мае проходил конкурс «Евровидение-2002», которое мне довелось посмотреть, так как иного варианта у меня не было. Выступала от России тогда группа «Премьер-Министр» и чуть ли не с песней «Девочка с севера» (я точно не помню), что сильно льстило Кате, так как она сама была родом оттуда. Не иначе как «девочкой с севера» я её иногда называл, что вызывало бурю положительных эмоций с её стороны. Надеюсь, что в этом году я смотреть его не буду. Хотя кто знает, кто знает…

Время моего пребывания в Самаре подходило к концу. Надо было возвращаться назад в Москву, а так не хотелось. Моё полувлюблённое состояние усиливалось с каждым днём. Да и меня не сильно хотели отпускать. Все прекрасно понимали, что возвращаться надо, так как там надо закончить учёбу, вернутся на работу, где тоже ждали мои прямые обязанности и возможность беспроблемного постоянного нахождения в интернете в течение дня (дома-то ещё обычный модем был, а GPRS тогда ещё не существовал).

Утро последнего дня пребывания выдалось на редкость по-летнему тёплым и солнечным, что ещё усиливало нежелание уезжать. Я вышел на последнюю в этой поездке прогулку с Филимоном вокруг дома. Долго с ним гуляли, а потом он ещё дольше не хотел уходить с улицы и упирался, когда я его просил пойти домой.

Мои вещи уже были собраны. «Прощальный обед» был подан чуть раньше, чтобы успеть на отправление поезда к трём часам дня. Отобедали, немного отдохнули от обеда, лёжа всё на том же диване. За час до поезда резко встрепенулись и бодрым шагом направились на остановку трамвая. На улице была настоящая летняя жара с обжигающим солнцем.

Возле вокзала находился импровизированный рынок, где я купил сушёной рыбы домой, да и «помадку», которую мне разрекламировала Катя. Мол, нигде такой не сыщешь, тем более вкусней. Поезд только-только подали. Я занёс вещи в купе, а сам вернулся на перрон, чтобы попрощаться.
— Будешь ждать? — спросил я.
— Буду, — чуть ли не разревевшись, ответила она.

На этой ноте мы и распрощались. Мне предстояло провести целых семнадцать часов в пути до Москвы. О чём я думал в дороге? Наверное, только о том, что со мной произошло, и что мне довелось пережить за эту неделю.

Попутчиками в купе со мной были мать с сыном и его дочерью, то есть бабушка, отец и дочь. Они ехали в Москву, чтобы дальше сесть на самолёт и отправиться на Кипр. Отец, как настоящий мужик, ехал со своим ящиком водки в Москву, чтобы после улететь с ним. В пути мы с ним приложились по пиву для лучшего сна.

Утро в Москве выдалось тёплым и солнечным, обступившие со всех сторон водители такси и тележек, всячески мешали проходу к метро. На часах начало восьмого, значит в восемь утра я буду дома. Домой летел на крыльях любви, так как я ещё не понимал, что во мне происходят качественные изменения.

наверх

Поездка в ноябре 2002

Наверное, это и есть та самая спонтанная поездка. Всё началось с того, что Оле надо было купить мобильный телефон, а после я и говорю — может я его сам и привезу? Так я и сделал, взяв билеты на вечер пятницы и с утра был в Самаре. Кстати, сам телефон купил на толкучке в Митине, которую называли Митинским радиорынком.

Самара встречала холодной погодой, с небольшими просветами солнца. Да и те два дня, что был, более или менее погожая погода была только, когда я приехал на вокзал, и тучи немного рассеялись.

Надо сказать, что и в Москве погода была не совсем приятной, поэтому проводник протопил вагон так, что находится в купе было практически нереально. Всё дышало жаром. У меня было нижнее место, которое я без вопросов уступил какой-то пожилой даме, заняв её верхнее место. Мне всё равно было, где спать: что внизу, что наверху… — однако, спать мне не хотелось, так как в вагоне было душно. Я пошёл в тамбур, чтобы охладиться. Там встретил своего соседа по купе с какой-то подругой. Постояли да разошлись. Ближе к ночи всё равно я не могу уснуть, поэтому я иду опять в тамбур, где мои знакомые до сих пор сидят.
— Что — не спится?
— Нет, слишком жарко там.
Мне наливают стакан с виски:
— На, вот. Поможет. Виски односолодовый.

Действительно помогло, когда мы распили бутылку на троих до конца и после этого выпили ещё по два пива. Утро началось где-то за полчаса до приезда. Быстрый чай и пора на выход.

Меня встречает Катя, идя навстречу мне по перрону. На небе и улице мимолётное солнышко. Встретились, расцеловались и пошли в сторону трамвая, о чём ни о чём разговариваем. Пока доехали до дома — зарядил ливень. Последние триста метров от остановки пробежали под зонтом. Всё. Дома!

После душа и вкусного обеда я отрубаюсь на некоторое время. Всё-таки того времени, что было отведено в поезде на сон, явно не хватило, да и за окном нелётная погода. Надо восполнить упадок сил.

После того, как проснулся, занялся какими-то мелкими бытовыми проблемами по дому, да и разговорились про житие Кати, её учёбу, истерики, что, мол, дескать, она такая тупица, и ничего вряд ли не сдаст (сдаст, сдаст… и ещё как, аж на красный диплом).

Так незаметно время подходит к ужину, а дальше телеящик, ещё далеко не LCD и не плоский, но Panasonic, всячески нас ублажает с экрана до самой ночи. Странно, но новый телефон, который я купил, так как не нашёл сети, разогрелся так, что на нём можно было жарить омлет. Отключил я его от греха подальше.

Время к ночи, пора спать. Разобрали диван, да так и уснули до самого утра. Погода способствовала этому: ветер, холод, ливень.

На следующий день встали к часам к одиннадцати, а к полудню приехала подруга Ольга, которой очень понравился телефон. Она мне отдала за него деньги. Точно не помню сколько, но вроде бы телефон стоил около ста пятидесяти долларов. Так и проболтали обо всём до обеда, а после обеда мне уже пора было собираться, так как поезд ждать не будет, и с утра мне уже надо будет на работу.

Пока лежали, мне зачем-то потрогали лоб, он был горячим, о чём мне и сказали. Попросил не беспокоиться — пройдёт. Это нормально для меня перед дорогой. А на дорогу ещё чайку, да несколько фотографий на память. На вокзал мне придётся ехать одному, так как меня лишь проводят до остановки. Погода совсем плохая. Что же, не хотите, да как хотите, найду я дорогу до дома.

Под зонтом меня провожают до остановки, но время поджимает и мы идём на Московский проспект, где я ловлю машину и еду на вокзал. Погода немногим улучшилась. Хотя бы прекратился этот неприятный мелкий дождь.

Самарский вокзал красив. Недаром в его строительство ввалили просто баснословную сумму денег. Я достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть его. Как в воду глядел, что я больше его и не сфотографирую ни в один из приездов. Пока фотографировал, ко мне подошёл человек без определённого места жительства, попросив сфотографировать его на фоне вокзала и после отправить фотографию, по названному им адресу. Мне было нетрудно, поэтому я отправил эту фотографию через несколько недель. Письмо не вернулось, значит достигло адресата.

Традиционно у вокзала я купил сушёной рыбы домой и чего-нибудь покушать в дорогу. Тем временем поезд уже объявили, но ещё не подали. До дома доехал без каких-либо эксцессов и проблем. Утром на перроне меня встречали носильщики, да и галдящая прорва: «таксы, таксы не нада?». Нет, они мне не нужны. Мне до дома отсюда по прямой. Ещё целый час на отдых дома и снова на работу.

Однако я перезарядил свои жизненные батарейки. До Нового года, который я буду встречать в Самаре, остаётся совсем немного времени и буду ждать этого с нетерпением. Мне кажется, что это любовь, которой не страшны никакие преграды и расстояния…

наверх

Новый год 2003 в Самаре

Подготовка к поездке началась задолго до самой поездки. Уже в конце ноября я покупал билеты на поезд, так как чем ближе к новому году, тем вероятность купить билеты снижается к абсолютному нулю. Я решил не рисковать и поэтому билеты были приобретены заранее.

Второй и основной проблемой явилось то, что Катины родители будут гостить у себя дома, читай у неё, и мне туда ход, скажем прямо, заказан в такой ситуации. Значит, надо искать выход из сложившейся ситуации. Самым простым выходом из этой ситуации являлось то, что жильё можно снять, но не на месяц, а на несколько дней, пусть это и будет дороже. На том и порешили.

За несколько дней до отправления, Катя с Олей нашли мне подходящее жильё. Так как я ехал на неделю, то сверху за жильё надо было отдать около четырёх тысяч рублей (смешная сумма сейчас, неправда ли?), что для меня было вполне значимой суммой, но и вполне подъёмной. Я даю согласие на него. Катя мне продиктовала адрес, куда ехать и предупредила о том, что меня встретить не сможет, так как у неё будут важные занятия перед сессией и пропускать их нельзя. Как-нибудь да найду.

Сам адрес я безусловно не помню, помню лишь одно, что дом находился в историческом центре, что с краю Самары, и возле него ходил трамвай, да так, что всё в комнате тряслось. В этом доме мне пожить удалось совсем чуть-чуть, но об этом позже.

Ещё на Новый год обещался прилететь мой сосед, он ждал от меня отмашки.

Отмашка последует слишком поздно, поэтому он на новогоднюю ночь заплутал недалеко от дома в Раменках, практически в трёх соснах. Ну да ладно. Никто ничего тогда не потерял, а догнаться мы успели и после нового года. Нам не привыкать.

Москва меня проводила почти тёплой погодой. По-моему, было не по-зимнему тепло — около нуля, а вот Самара проявила себя во всём своём коварстве из-за близости Волги. Когда я выходил из вагона, то первый глубокий вдох свежего воздуха, чуть не стал последним. На термометре цифра -34 градуса.

Тепло же! Я, зажав нос рукой, побежал в сторону вокзала. Дышать было по сути нечем. Отдышавшись в вокзале, быстро пошагал в сторону такси. Ехать в холодном трамвае от вокзала до дома — здоровье дороже. Сели в «четвёрку» Жигули и долетели минут за двадцать до нужного дома.

Но и здесь было всё без приключений. Так как я ранее говорил, что роуминга нормального на препейде не было и он не предвещался, то приходилось искать другие способы для звонков. Водитель привёз меня быстро, но не доезжая до  дома где-то ещё пару машин, так как там припарковаться было негде. Я прошёл пешочком по морозцу, который почему-то стал чуть мягче хотя и всё равно нос замерзал при каждом вдохе. Я не понял, как попасть в тот дом, в который я приехал. Ни звонка — ничего. Походил взад-вперёд, уже подумал, что пора идти в ближайшее заведение, из которого можно позвонить. Но тут за мной открылась дверь и меня спросили, не к ним ли я? Вот и хорошо, что никуда идти не надо было. Просто на улице реально было очень холодно.

Хозяйка — немолодая женщина, которая всячески пыталась к себе расположить. При всей строгости, говорила, что со всем поможет: и подогреть что-нибудь может, и накормить, и прогладить. Спасибо ей за это. Показала телефон, но сказала, что он почему-то не работает. Передо мной был телефакс Panasonic, который моими руками был очень быстро реанимирован. Проблемы в нём были, как обычно, в контактах.

Вроде обо всём договорились, расплатились, записали данные. Я провалился в дрём почти до самого вечера. В такой холодильник только и хотелось, что спать. Нет, было тепло в доме, но то, что происходит на улице ты всё равно ощущаешь нутром. Ближе к вечеру приехала Катя, которая робко постучалась в дверь. Я даже не сразу услышал. Но со второго раза всё же услышал, что в дверь кто-то стучится. Звонка-то нет.

Передо мною явилось чудо. Я бы сказал почти закоченелое и замороженное чудо. Здравствуй, милая и дорогая, ради которой я ехал сюда. Пришлось отогревать Катю горячим чаем, но всё равно она так и осталась сидеть в шубе. Холодно же, блин. А в восьмом часу отправил её на трамвай. Договорились созвониться где-то через час, когда она доедет. Так как она не знала моего телефона, то звонил я.

Разговор, кстати, вышел презабавный. Я позвонил в первый раз. К телефону подошёл её отец и сказал, что её ещё нет дома. Через минут пятнадцать, когда я позвонил снова, то подошла Катя и буквально через минуту трубку вырвал её отец, который, извиняясь, сказал о том, что негоже мне там быть, но сегодня уж ладно, а завтра — с вещами к нам, есть у них пустующая квартира, которую мне любезно предоставят.

Великолепно! Просто великолепно! Её отец, кстати, не скрывал своих чувств, и, как настоящий житель севера, был предельно краток, хоть без мата, но харизматично всё объяснил. Лишними деньги явно не будут. Поговорил вечером с хозяйкой. Она поохала, но согласилась с тем условием, что я оплачиваю два дня, а остальное она мне возвращает. На том и сошлись.

Ближе к полудню я выдвинулся в сторону Катиного дома. Как ехать к ним на трамвае я не знал, да и холодно было, поэтому поймал машину и поехал с комфортом до их дома.

А дома уже вовсю готовился обед. Познакомился и с отцом, представшим передо мной в поношенном спортивном костюме, но коленки ещё не отвисли. На вид — коренастый человек, несмотря на свой возраст, хоть и не спортсмен, но подтянут. Мать её отчасти была похожа на мою, т.е. хоть и в теле, но держится бодрячком.

Ещё одна из характерных черт моей пассии состоит в том, что она была очень скрытной и, если бы не подруга, которая оговорилась по телефону, то обо мне никто бы и не узнал.

За обеденным столом поговорили. Тут я, естественно, стал центром внимания. Приняли чуть-чуть на грудь, а после отправились в сторону второй квартиры. Она находилась не далеко от места, где училась Катя. В квартире, кроме старого комода, телевизора, стола на кухне и огромной кровати, ничего толком и не было, так как она пустовала и в ближайшие несколько лет не планировалась к заселению.

Я бы хотел отметить и тот факт, что самарские новостройки делают будто бы из фанеры. Если через два подъезда от вас чихнул сосед, то вы ему можете сказать, чтобы он был здоров, он вам ответит «спасибо». И все будут довольны. Это я заметил ещё по Катиному дому в мой майский приезд.

Вечером я ещё раз посетил их, так как в доме был настоящий дубак, и из окна дул холодный ветер, то я приехал за чем-нибудь, чем можно утеплить окно, да и за обогревателем. Её отец сразу сказал, что, не фиг ночью ездить обратно, ложись тут. Завтра поедешь. Поужинали, приняли немного ещё на грудь, да и после чая потихоньку отошли ко сну.

Конечно, Катя, на следующий день высказала мне своё «фи», но это пройдёт как-то мимо.

Напротив моего дома находился офис Поволжского Мегафона, куда я сходил за местной симкартой, так как тяжело быть отрезанным от общества и телефона. Да  и домашним нужно было сообщить, что я доехал без проблем.

Чем ближе был новый год, тем менее морозно становилось на улице. С -34 градусов двадцать четвёртого декабря к тридцатому числу осталось каких-то пять градусов, но пошёл снег и подул сильный ветер, который задувал мне в щели окон.

Становилось ясным и тот факт, что новый год мы будем отмечать вдвоём, так как Оля уедет к себе домой на все праздники, а остальные как-то тоже отказались и рассосались. Хорошо, что продукты ещё не были закуплены.

Контрольная закупка произошла тридцать первого числа. Было куплено всё по списку. А вино и шампанское уже были припасены заранее, равно как и подарок, спрятанный за дверью, его так никто и не нашёл.

С рынка я ехал на попутке, на Ниве. Водителю было вообще всё равно. Денег он не просил, но я из вежливости оставил полтинник на его торпеде. Вообще после снегопада движение в Самаре было практически парализовано, так как никто не спешил убирать улицы от снега. По-моему, до моего отъезда снег, выпавший до нового года, никто и не убирал.

Главная готовка началась как обычно за несколько часов до полуночи. На кухне резались и готовились многочисленные салаты (только вот зачем так много, их всё равно никто есть не будет), запекалась курица в духовке. В общем, всё-всё-всё.

Умотались вусмерть и за несколько минут до нового года разлили шампанское по чашкам (бокалов-то там не было) и принялись отсчитывать минуты до нового года.

После первого бокала шампанского перешли на Кидзмараули. Да, тогда грузинские вина ещё существовали на наших прилавках, а после охлаждения отношений с Грузией, вина обвинили в том, что они некачественные и травят наших людей, соответственно, они исчезли с прилавков насовсем.

Моему подарку очень были рады. Очень были удивлены тому, что так сумел спрятать совсем немаленькую игрушку.

В новогоднюю ночь мы долго не сидели, так как за вечер сильно умотались в этой готовке. А днём отправились к родителям. На улице светило яркое солнце и было где-то около минуса трёх градусов. В общем, не новогодняя погода.

От Кати вышел в интернет. Глянул свою почту. На почте было письмо от соседа, который сообщал мне, что были билеты на 29 число в броне, но сегодня уже первое, так что в пролёте.

На следующий день договорились выползи погулять, но опять же под вечер. Катя заехала где-то к полудню. Отобедали и поехали в центр, где несмотря на относительно тёплую погоду, сумели продрогнуть как сурки. И через день также выехали в центр, вернулась Оля, с которой мы исколесили площади Самары вдоль и поперёк. А под конец прогулки я ещё покатался на карте, по заснеженной целине Самарской площади.

Жаль, но пора собираться в сторону дома. Мой отдых подходил к концу. Тогда ещё не было таких больших десятидневных новогодних праздников, поэтому довольствовались лишь малой толикой официальных праздничных выходных дней.

Четвёртого числа с утра мы с Катей отправились к ней домой, чтобы отвезти вещи с квартиры. Как сейчас помню, что «четвёрка», на которой мы ехали, буксовала всюду и везде, так как снега было по колено по всему городу, столбик термометра поднялся до нуля. Отобедали с её родителями. Поблагодарил за гостеприимство. Мы с Катериной отправились на вокзал. Пора и честь мне знать — пора домой.

В пути подобралась интересная компашка из соседей. Немного выпили. Каждый счёл необходимым поделиться своей едой со всеми. Так весело и легко приехали в заснеженную и промозглую Москву, где у соседа на подоконнике ждала целая батарея грузинских вин, которая была уничтожена за один вечер.

До следующей поездки, как оказалось, осталось всего немного времени. Не без проблем, но в феврале снова уеду, только не в Самару, а в Петербург.

наверх

Питер

А в наушниках у меня звучала песня «городу на Неве» Ивана Демьяна и группы «7Б», которая тогда находилась на пике своей популярности, об этой группе узнал ещё в Брянске. Наушники же были подключены к CD-плейеру без антишока, но что самое интересное, у меня получалось с ним даже ходить, чтобы он не сбивался с трека.

В Москве тем временем стоял относительно тёплый февраль, почти ежедневно одаривавший нас, то дождём, то мокрым снегом, от чего на душе не становилось приятнее. Катя мне сообщила, что они с Олей собираются в Питер на две недели на каникулы. Я, прикинув свои скромные возможности, сказал, что составлю им компанию на выходные дни. Да и ехать до Петербурга куда ближе, чем до Самары и поездов куда больше. На любое время.

После того, как сказал, что доеду до Питера, начал теребить своих питерских знакомых, чтобы у кого-нибудь перекантоваться пару ночей, пока буду пребывать в культурной столице. Договорился с Вредным, который в последний момент дал «задний ход». Пришлось звонить Панику, который любезно согласился приютить меня на пару дней, но сам он прилетает домой чуть позже меня, так что в пятницу с утра и до вечера мне придётся перекантоваться где-то в городе самому. А там, если не замёрзну — заберёт к себе.

На пятницу договорился на работе, что меня спокойно отпускают. В четверг же за несколько часов до отправления, ушёл домой, собирать вещи в дорогу. После чего отправился на вокзал на свой вечерне-ночной поезд. Дорога с Ленинградского до Московского была долгой и очень душной. Под Бологое я решил попить пивка, на что проводник сказал, что китайцы всё выпили, и, кроме как водки, он мне ничего предложить не может. Фиг бы с ними, с китайцами и пивом. Ушёл обратно. Включил плейер с диском «7Б» и задремал.

Утро началось крайне рано. В половину шестого утра поезд прибыл на вокзал. Телефон мой не работает, так как роуминга тогда ещё на препейд тарифах попросту не существовало. По перрону навстречу мне шёл Вредный, который в столь ранний час любезно меня встретил. На улице был реальный дубак с температурой ниже двадцати градусов. Он спросил меня куда ехать, и оценив расстояние, сказал: «в метро, а там на трамвае. Далее я на работу».

Сначала мы поехали от Площади Революции до Автово, а потом на страшном и холодном питерском трамвае до проспекта Стачек, где мне указали на дома. Вон там общаги. На том с Вредным и разошлись.

На входе меня встретила вахтёрша. На часах не было и семи утра, но меня почему-то без особых проблем пустили в общагу. Может с каким-то родственником попутали — не знаю.

Поднялся на лифте на десятый этаж, нашёл нужную комнату. Постучался. Мне открыла дверь Катя и была очень удивлена. Чтобы никого в комнате не будить, мы сели в коридоре, где в полудрёме проболтали, пока не проснулась её двоюродная сестра Света, которая пришла в неописуемый ужас от того, что кто-то ввалился с утра к ней домой. Чтобы не нагнетать скандал, я сказал, что мы встретимся позже, и отправился по своим делам. Главное, что самый холодный и негостеприимный утренний отрезок времени я переждал. Договорились на полдень в Эрмитаже.

Я отправился обратно на трамвае к метро и на метро до Площади Революции, где подключился к NW-GSM, но технологии раньше были таковы, что подключение занимало некоторое время. Так что всё равно был без связи, но я к этому был готов. Что самое интересное, тогда и родители, что ли, не так сильно волновались и не пытались названивать на отключенный телефон. Это сейчас подзадержишься за полночь — названивают, а тогда было раздолье. Выйдя из офиса оператора, перешёл через Лиговский проспект и у бабушки, торгующей газетами спросил:
— Как попасть в Эрмитаж?
— Ой, сынок, знаешь, я сама неместная…

Девушка, ожидавшая зелёного сигнала светофора, оказалась более сговорчивой и объяснила куда ехать. Через десять лет буду рассекать по ночному Петербургу на  своей машине, а тогда только автобус, коммерческий автобус, так как в  обычном было очень и очень холодно. Приехал я ранее условленного времени где-то на  полчаса. Зашёл в Эрмитаж и послонялся там в районе гардеробных с полчасика, после чего подоспели и девушки. Телефон мой так и молчал, говоря о том, что не  может найти никакую сеть. Что было весьма печальным.

В гардеробной разделись, по студенческим билетам купили билеты со скидкой и пошли осматривать выставочные экспонаты. На беглый осмотр всего у нас ушло около шести часов, после чего мы отправились в сторону храма Спаса на Крови, заложенного после покушения на Николая II (покушаются ли у нас сейчас на власть имущих?).

Погода с утра не сильно изменилась. Было очень холодно и противно. Прогулялись по набережным вдоль каналов, а снег с них уже тогда скидывали в  каналы. Посмотрели на всю эту «красоту», после чего отправились в метро, кто домой, а кто ещё куда. В метро же с Катиной сестрой поговорили. Никто ни на кого не таил обиды, просто так получилось, но если что — велкам. Пользоваться гостеприимством не стал, отправившись в сторону Площади Восстания, где и засел в Макдональдсе, в ожидании прилёта Паника.

Прилёт же из-за плохих метеоусловий всё откладывался, и уже был явно не в восемь. Из больших плюсов было то, что телефон ожил к часам восьми. Контрольные прозвоны по всем фронтам: домой, Панику — координация дальнейших действий, по результатам которых мы ожидаем человека на машине, который меня заберёт из Макдака. Человек, а зовут его в миру Андреем, достаточно быстро откликнулся, после чего запросил мои координаты, и обещал быть через какое-то время на Невском, только объедет все вечерние пробки. Минут через десять перезвонил, и сказал, чтобы я выдвигался изнутри. Я стоял его и ждал на остановке. Ещё через минут пять раздался звонок, после чего ко  мне подошёл человек и спросил:
— Сергей?
— Да.
— Пойдём. Я машину во дворах кинул, иначе тут никак не проехать.

Далее мы с ним полетели. Андрей прирождённый гонщик, и ехал быстро везде, где только это было возможно. Его старый, по нынешним-то временам, Форд Скорпио с задним приводом великолепно дрифтовал по пустеющим питерским улочкам в сторону его дома.

Дома меня ещё немного покормили, преподнесли грушевый чай и поставили Властелина Колец, с правильным «гоблинским» переводом. По тем временам это удивило и восхитило. Я попросил, чтобы мне переписали это с собой, так как в нашей деревне подобного ещё ничего не было. Да и откуда этому было взяться, если интернет у нас тогда был диалапным?

В первом часу ночи мы стартовали в аэропорт Пулково за Колей. По Обводному каналу мы неслись никак не меньше, чем со скоростью в сто двадцать километров в час, а на прямой к Пулкову — около ста семидесяти. Машина шла как по рельсам. Быстренько подхватили Колю от здания аэропорта и поехали к нему домой. Где быстро поели и уснули. На следующий день была договорённость встретиться в Петергофе. Николай, правда, имел огромные сомнения по этому поводу: мороз, ветер — чего там делать?

Часов десять утра мы очнулись. Обитатели этого дома уже давно привыкли, что у них кто-то да останавливается. Я один — всё ерунда, а вот когда Люся приехала с двумя своими подружками, то дома все изумились, но ничего не сказали. Собрались и пошли в гараж заводить старенький Форд Эскорт.

Форд был с характером, и никак не хотел заводиться при температуре ниже минус двадцати, но и на этот счёт был манёвр для его завода. Минут двадцать мы подогревали впускной коллектор с помощью фена, но всё-таки завели при помощи соседа по гаражу, который любезно дёрнул Форд. Позвонили мои домашние и, услышав, что я в гараже, пошутили, мол, не ночевал ли я тут? Шутка юмора не была воспринята должным образом, так как на улице был дубак. Несмотря на это, Форд достаточно шустро прогрелся, и мы отправились в Петергоф.

Честно проехав весь Петергоф и не увидев знакомых лиц, я сел к Коле на хвост, и ездил по его делам. Благодаря чему я успел попить пивка, познакомиться с ещё одной чатланкой. В общем, весь день был прожит совершенно не зря и очень душевно.

Кстати, чатлане, которые хотели меня повидать один за одним, ссылаясь на дела, отказывались выползать из дома. Холодно же было, ну не беда, я и так уже встретился и познакомился.

Под вечер меня завезли в ту самую общагу, где я был в первый день. Я оставил свой контактный номер телефона для того, чтобы до меня можно было дозвониться, и уехали до дома. Далее наши пути расходились. Я уже хотел отдыхать, а Коле необходимо было уехать по делам. Отужинав, я отмылся от дороги, и уснул на диване у него в комнате. Очнулся, когда мне в глаза посветили светильником, висящим над диваном, и сказали, что, мол, пойдём, пивка попьём чуть-чуть после тяжёлого дня. На часах уже было далеко за полночь.

Пока я был один дома, то мне позвонили, и рассказали, как намёрзлись в Петергофе и то, что завтра собираются поехать в Царское село. Я могу к ним присоединиться, выезжать они будут относительно рано. Спасибо Николаю, он  нас туда отвезёт, а потом и привезёт оттуда. И на том большое спасибо, а теперь спать.

Утро выдалось не таким морозным, как предыдущее, да и машина завелась бодрее, за ночь в гараже она не успела промёрзнуть как следует. Через полчаса мы уже были возле общаги, где забрали Катю с сестрой и отправились за Олей, которая жила неподалёку. Забрали и Олю. До Царского села доехали быстро и  под музыку, там нас и оставил Николай, попросив позвонить за полчаса до того, как мы соберёмся отсюда уезжать.

Руссо-туристо, наверное, самые бесшабашные туристы в мире! Увидев памятник Пушкину, где он сидит на скамейке, установленной на высоком постаменте, девушки встрепенулись. Как же так, сам Пушкин сидит один и есть рядом место, надо сфотографироваться поближе. И полезли по одной наверх. Мимо катались патрульные, они с любопытством наблюдали за теми проделками, что вытворяли. Думаю, что они ржали не меньше моего, наблюдая за нами.

После атаки на Пушкина отправились в Екатериненский дворец, где бродили также, как и в Эрмитаже, фотографируясь где можно и где нельзя, да и вообще какой резон покупать разрешение на фотографирование, если его нигде никто не спрашивает? Екатериненский дворец куда меньше, чем Эрмитаж, а гулять по паркам в Царском селе было холодно, поэтому я набрал нашему водителю Николаю и он пообещал заехать за нами где-то через часок, а пока мы вольны делать, что захотим, поэтому мы отправились в кафе, чтобы пропустить по чашечке кофе-чая для согрева.

Минут за тридцать мы вышли из дворца и долго фотографировались на его фоне в разных конфигурациях: то все девчонки, то я с Катей, то не только с Катей. Посмотрели краем глаза и на парк перед дворцом, но тут позвонил Николай и мы дружной толпой быстро зашагали в сторону тёплого автомобиля.

Коля довёз нас до центра, после чего мне объяснил, как доехать до его дома, так как забрать он меня вряд ли сможет, и откланялся. Мы с Катей пошли гулять, а Оля со Светой отправились по домам.

Несмотря на очень холодную погоду, нам не было холодно в городе. Мы обошли почти весь Невский от Площади Восстания до Эрмитажа, погуляли по  набережным канала Чёрной речки, и спустились наконец-таки в метро, чтобы добраться до Проспекта Ветеранов, где забрали свежеотпечатанные фотографии и посидели в кафе, разглядывая их, после чего я проводил Катерину до её дома. Договорились на завтра, что едем в сторону Петропавловской крепости и на том разошлись. Ей домой, мне же ещё проделывать путь до славного града Ломоносова. Учитывая, что маршрутки туда уже не ходят, то предстоит забавный квест.

На маршрутке без проблем я добрался до Петергофа и на развилке начал ловить попутку. Зная, что здесь не так мало километров, то прикидывал, сколько бы это могло стоить. На улице было холодно, да и телефон уже садился, что было не очень-то хорошо.

Вначале остановилась какая-то машина с двумя мужиками, но я их отправил далее, мало ли что может быть. Они уехали. Минут через десять голосования остановилась старая девятка с парнем за рулём, который первым делом спросил:
— А ты не Саша?
— Нет, не Саша.
— Куда надо тебе?
— Ломоносов, ул. Победы.
— Гм, я такой не знаю, ладно, садись, найдёмся там.
Поехали туда, ехали долго, разговорились с ним.
— Так чего же за Саша-то?
— Да, знаешь, ты похож на одного моего приятеля, его Сашей зовут. Вот и подумал, что ты это он.
— А, понятно.
— Сам-то откуда будешь?
— Да из Москвы, в гости приехал, а вечером в Ломоносово ничего не ходит, а забрать меня не успевали.
— А… да, так оно и есть.

Тем временем увидел знакомый магазин, над которым возвышался знакомый дом.
— Вот! Сюда!

Он остановился. Я из вежливости спросил, сколько с меня причитается, он сказал: «Ну, рублей двадцать» — я даже опешил от таких низких цен. Дал чуть больше и был таков.

Я отрубился без задних ног. Когда приехал Николай, была глубокая ночь. Он переписал мне «Властелина Колец» на три болванки и мы разошлись спать. Наутро, когда я проснулся, его след уже простыл, он уехал в аэропорт, чтобы снова на всю неделю зависнуть в Москве, а я же неспешно собирая свою сумку, никак не мог найти свою чёрную рубашку. С его матерью обыскали все полки, но так и не нашли её. Ладно, фиг бы с ней.

Позавтракав и поблагодарив за столь душевный приём, я прошёл в сторону маршрутки до Автово. Далее мне предстояло проделать путь до вокзала, где предстояло оставить свою сумку с пожитками, а самому отправиться на станцию Гостиный двор, где мы договорились встретиться.

Минут через пятнадцать мы все встретились и пошли в сторону Эрмитажа, где вышли на крепкий лёд Невы и решили форсировать её по льду, но нам не повезло, так как где-то ближе к Петропавловке прошёл буксир, разломив мостик изо льда. Ничего не поделаешь, придётся возвращаться назад и по мосту переходить на другой берег.

Пока переходили через мост успели и нафотографироваться и замёрзнуть. В Петропавловку входили очень быстро. Сначала мы попали в Петровский дворец (по-моему, так о назывался), где были собраны вещи Петра I и его колыбель, после попали в музей космонавтики, где экскурсовод, мужчина лет шестидесяти, с таким упоением рассказывал про нашу космонавтику. Видно было, что он всей душой любит космос. В общей сложности экскурсия длилась часа два, да и то, мы пришли на неё не с самого начала. Далее мы отправились на выставку ледяных скульптур, что располагалась на пляже со стороны внешней стороны крепости, выходящей на Эрмитаж.

Но, то ли скульптуры были обыденными, то ли я это уже всё когда-то видел, и меня это не интересовало, то проскочили всё это крайне быстро. Ещё по чистой случайности чуть не забрели на монетный двор, подумав, что и там есть какая-то экспозиция. Охрана на нас посмотрела и ничего не сказала, мы всё сами поняли, что пришли совсем не туда.

Зимнее солнце уже клонилось к своему закату, мы же забежали в какую-то парадную недалеко от метро, где долго стояли и согревались после того, как намёрзлись в Петропавловке. Когда выходили, солнце уже почти скрылось за горизонтом.

Дальше наши маршруты расходятся. Катя поехала со своей сестрой домой, сославшись на то, что и завтра будет у неё активный день, а мне же оставалось всего несколько часов до отправления моего поезда, поэтому неспешно я поехал на Площадь Восстания, откуда прошагал уже до известного мне Макдональдса.

Кстати, сидел я там не так долго. Разговорился с каким-то парнем, он тоже ждал чего-то. Пока с ним душевно беседовал, я глянул на часы — пора, а то не успею. Попрощался с ним и убежал в сторону вокзала, так как до отправления поезда оставалось совсем немного времени. Забрал сумку из камеры хранения и побежал на перрон, где уже стоял мой поезд. Сел в него, отдышался. Всё. Холодный Питер для меня закончился. Через несколько часов меня встретит Ленинградский вокзал и метро, на котором я быстро доберусь до дома, после чего отправлюсь на работу, как и было намечено.

---

Говорят, что в Питер либо влюбляются с первого раза, либо в него никогда больше не влюбишься. Я не лелею никаких особых тёплых чувств к этому городу. Город, как город, со своими причудами, обветшалыми домами, если пройти с центральной улицы во дворы. Как и везде, здесь есть своя показушность, местами попадается такой же чёрствый народ, как и везде, но это город, в котором живут люди, которые ежедневно, как и в других городах, едут на работу, имеют свои горести и радости, стремления и убеждения. Лучше ли Питер Москвы? Для меня, москвича, этот вопрос не уместен, так как свой город я люблю, каким бы он не был.

Питер меня не принял. Он не раскрылся передо мною.

наверх

Самара. Незапланированный приезд

«Не имей сто рублей, а имей сто друзей» — гласит известная всем пословица-поговорка. По правде скажу, что и к ста друзьям лучше иметь сто рублей. Друзья — это тот ценный капитал, которым надо распоряжаться очень рачительно, то есть по пустякам не беспокоить, но и не забывать про них.

Иногда на выручку приходят совершенно незнакомые люди, то есть как незнакомые. В определённом смысле они уже знакомые, так как с ними немного, но общался, хоть и виртуально, но на самом деле, какие же они знакомые? Речь пойдёт о двух подругах, которые удачно подстраховали меня на случай чего в Самаре, а если быть точнее, то в пригороде — Новокуйбышевске.

Ситуация была такой. Я почувствовал, что ко мне как-то совсем охладели, чуть ли не до минусовой температуры. Пытливый ум, умело генерирующий неблагоприятные исходы событий, а также страх, который одновременно и сковывает, и призывает к действию, постановили, что нужно брать ситуацию под контроль в свои руки, а значит надо ехать в Самару. Ехать в неизвестность мне не сильно хотелось, так как приезжал на два дня. Ведь непонятно, что там будет у неё дома. Может уже пора вострить лыжи совершенно в другую сторону. Кто знает? По телефону не говорят, от прямых ответов на вопросы уходят.

Если это происходило сейчас, то я уже плюнул на это и нашёл другой объект для обожания, но это сейчас, а не тогда. Тогда хотелось сберечь то, что есть и неважно какое оно. Опыт приходит с годами и даёт объективно смотреть на жизнь, добавляет в нас здорового цинизма, чтобы говорить «нет», когда это действительно нужно. А опыта тогда у меня практически не было, поэтому действовал интуитивно, что с одной стороны правильно, а с другой делало меня слепым последователем своих ощущений. Плохо ли это или хорошо — не знаю. Время покажет.

Встретил я в чате новокуйбышевских подруг и спросил, могу ли я к ним заскочить на всякий случай? «Волчарррику» было всё до фени в прямом смысле, что сказала так: «прррриезжай!», да и «мальчик-девочке» хотелось познакомиться со мной. Раз ждут, билеты есть — еду!

Жаль, что начисто стёрт из памяти тот факт, каким образом я очутился в Новокуйбышевске, разве что приходится догадываться, что меня встретили на вокзале и припроводили до дома в Энске. Помню, что утром, когда я приехал было достаточно тепло и солнечно, к обеду солнце скрылось за тучами.

Город Новокуйбышевск запомнится мне, прежде всего маршрутками, туда-сюда летающими в Самару, двадцатиминутным перегоном до города, да центром города с площадью, построенных ещё во времена Советов. Сейчас города не строят и не в почёте сталинский ампир, а тогда — хоть что-то строили для людей. Но то — центр города, отойдя на две улицы в сторону, попадаешь в такую же Рязань, которую я всегда привык видеть вне центральной магистрали, со всеми своими ямами, трущобами и развалинами, поваленными деревьями.

Дорога до дома шла через небольшой и пологий овраг, с одной стороны которого была какая-то автобаза, за которой дорога чуть заворачивала влево, с другой вдали виднелись жилые двух- трёхэтажные дома. Машин и людей — можно сказать, что никого. Если закрыть глаза, то я без труда себе представляю себе этот вид в перспективе и хорошей панорамой вперёд.

Несколько минут и мы дома. После поезда — в душ. Хорошо, что дома есть горячая вода! Наспех перекусив, и большую часть времени проговорив со своими новыми знакомыми, я начал собираться в город. Куда и как ехать — понятно, телефоны для связи имеются, внештатные ситуации, если они произойдут — оговорены. Оставляю вещи, ничего ценного не было, и отправляюсь на маршрутку, до которой меня любезно проводили.

Путь от дома до дома прошёл в раздумьях, но я точно знал, что она уже вернулась домой. Да и хорошо, когда есть мобильный, всегда можно позвонить, узнать, дома ли, прежде чем заявиться. На маршрутке доехал до города. Дальше взял частника и на нём поехал в сторону дома, попутно найдя на обочине цветы. В Самаре в то  время цветочных палаток почти не было, поэтому покупал их в  частном секторе. Красивые красные розы.

Разговорились с водителем, он сразу и предположил: «Ты из Москвы? Да? Я так и знал. Вас, москвичей, всегда видно. Вы сильно отличаетесь от местного населения». Посмеялись мы с ним над этим пока ехали до дома.

Эффект неожиданности мне не свойственен, так как я предпочитаю всё продумывать, но то, что для меня не является неожиданным, может явиться неожиданным для других. На этот эффект я и рассчитывал, когда звонил в дверь. Эмоции на лице выражали, как искреннее удивление от того, что увидели меня, так и некоторое недоумение. Однако, было понятно, что мне скорее рады, чем нет. Пока пообнимались, поцеловались, пообщались. Я рассказал всю свою историю, и меня сразу отправили за вещами в Энск. Выговаривая при этом, что, мол, негоже приезжать к чужим людям, и бубня тему «а вдруг бы были родители дома…».

Солнце снова вышло из-за туч, когда я ехал в Новокуйбышевск. Там были искренне рады тому, что у меня всё получилось и всё хорошо, и то, что я с вещами уезжаю, хотя поговорить ещё о многом хочется, но это будет чуть позже, через неделю на Грушинском фестивале, где мы организуемся в большой лагерь.

Вечером мы отправились гулять в парк за оврагом Подпольщиков, на набережную. Все эти речные виды перед моими с дальними берегами и красивыми закатами до недавнего времени — все из воспоминаний о Самаре и моём пребывании там. Было красиво, тепло и хорошо. Мы вместе, то что может быть лучше?

Дома естественно, поговорили и о том, почему я приехал и почему именно так. Мне покрутили у виска, сказав, что, мол, я дурачок, и массу других приятных слов, чтобы всячески задобрить и прогнать все мои смятения прочь. Говорили про Грушинский, на который мы поедем вместе. До Грушинского, кстати, осталось меньше недели, и прямо хоть не уезжай, но на работе меня ждали, ещё были неоконченные дела.

Так, погрузившись на время в любовную и приятную негу, я снова ощутил себя самым счастливым человеком. Как мало для счастья надо. В таком приподнятом настроении я уехал из Самары в воскресенье вечером, а утром уже был на работе, практически не опоздав к началу рабочего дня.

наверх

Грушинский фестиваль

Итак, после небольшого путешествия выходного дня, я снова в Москве. Снова после работы надо ехать на вокзал, чтобы купить себе новый билет на поезд, чтобы без опозданий отправиться обратно в Самару на главное приключение того лета. Я понимаю, что мне нравятся поезда. Семнадцать часов в пути пролетали достаточно легко и быстро. Видимо виной тому то самое желание, что заставляет быть двух людей вместе, скучать друг по другу в моменты разлуки.

После работы я отправился на вокзал и купил билет на четверг, чтобы в пятницу вечером быть на Грушинском. О чём я и сообщил в СМС, когда почти доехал до дома. Ответ прилетел молниеносно — в четверг мы уже должны быть там. Я понял, что лажанулся по полной и отправился обратно на вокзал, менять билет. Время было поздним, поэтому к вокзалу я вызвал себе такси (гулять, так гулять). Оператор выясняла, где я нахожусь. И говорит, что если подача на вокзал, то это дороже. Поэтому я назвал адрес напротив вокзала.

Билет обменял достаточно быстро. Где-то минут за пятнадцать, потеряв на этом около двадцати шести рублей комиссии.

Как жаль, что тогда не было такого сервиса, что сейчас есть у РЖД, когда, не выходя из дома, можно приобрести билет, а на многих поездах не нужно даже и регистрироваться. С другой стороны, на поездах я стараюсь не ездить, предпочитая им самолёты или машину.

В среду сразу после работы, я отправился с сумкой на вокзал, где как обычно по расписанию в начале седьмого тронулись в сторону Самары. Пока ехал по Москве мне позвонили «Снайперы», приглашавшие на концерт седьмого июля, но меня не будет здесь, поэтому отказался от данного приглашения.

Утром на вокзале меня никто не встречал, так как знали, что сам сориентируюсь в пространстве и доеду до дома.

К моему приезду, дома уже полным ходом шла упаковка сумок и рюкзаков на фестиваль. Выезжаем мы через несколько часов. А пока можно спокойно принять душ, перекусить и немножко поспать перед дорогой. Ведь там ещё неизвестно что будет.

В Самаре однозначно теплее, чем в Москве. Ведь ещё вчера я бегал за билетами в курточке, а сейчас, на закате, и в одной майке жарковато. Из квартиры двинулись большой гурьбой в сторону остановки трамвая, который нас довезёт до вокзала.

На вокзал приехали раньше нужного времени, как порядочные люди купили билеты на электричку. И стали ожидать. Примечательно, но в зале ожидания красивейшего здания самарского вокзала, никак не индицируется информация о пригородных поездах, и, самое главное, вообще никак не проговаривается. Так можно и «проморгать» свою электричку.

Электричку мы не проморгали, как и сотни других людей, которые, как и мы, также штурмуют её, чтобы занять лучшие места в вагоне. Народ незлобный и уже отчасти весёлый и подогретый, разморённый самарской жарой. Все с рюкзаками, палатками, спальниками. У кого-то в пути позаимствовали одноместную палатку, чтобы сделать из неё импровизированный столик для игры в карты.

Через час становится интересным смотреть в окно. Таких гор я ещё ни разу в жизни не видел. Да и где их видеть-то, человеку, живущему и передвигающемуся исключительно по равнинам. Горы будто резные, такие бывают, когда из их пород что-то добывают, с дорожками и этажами. Картинку с этими горами до сих пор могу представить, и смею предположить, что оттуда добывался песок, так как местность песчаная, да и освещающий их закат делает их багровее.

На второй час мы приехали. У электрички всего одна остановка. Билеты никто не проверял, да и небезопасно это, так как в вагонах всюду сплошная молодёжь, которая и в пути продолжала согреваться.

Перейдя железнодорожные пути, мы оказались у склона, с которого нам предстояло спуститься. Сколько он по протяжённости — не знаю, точно не меньше, чем Воробьёвы горы в Москве, и это будет лишь первый ярус, а ниже сама гора «Грушинского фестиваля». На ярусе какой-то выборочный шмон, но нас он никаким боком не коснулся. И мы вышли на широкую лестницу, ведущую в самый низ.

Панорама, открывающаяся с этого места, попросту завораживающая (к сожалению, снимков с горы у меня нет (есть за следующие годы), так как зажали мне негативы). Отсюда открывается вид и на Волгу и на Мастрюковские озёра, и на главную сцену, и на весь палаточный городок, который со всех сторон облепил «Гитару». Но нам надо вниз, чтобы найти место для нашего лагеря. Это сейчас нас пять человек, завтра к нам присоединиться точно ещё три человека, и Алёнка Волчаррик с Мальчик-девочкой и их друзьями, а сколько их будет — мы не знаем.

Чтобы найти пристанище мы прошли достаточно долго, расположившись у второго озера (Кривое озеро), зато места предостаточно. Бросили вещи. Для установки одной из палаток нам нужен колышек. Благо мы видели, что они здесь продаются. Отправились и гулять, и по делам житейским.

На сценах уже вовсю играли всеразличные барды для себя и для удовольствия публики, чтобы никому не было скучно. Мы находились за двумя сценами: «На пеньках» и «Альтернативной». Кстати, вот «на пеньках» я впервые и услышал нашего блюзмена Андрея Козловского, но об этом позже.

Вернувшись в лагерь, мы установили наши две палатки и занесли в нехитрое жильё наши вещи, после чего отправились искать поломанные ветки в ближайшем лесу для растопки. Тут вам ни газа, ни электричества, разве что вода рядом, совсем рядом, в метрах десяти от палаток. Настроение у всех замечательное, прямо какая-то идиллия спустилась на всех нас, эту идиллию разрушают только жужжащие комары, которые прицельно бьют в открытые участки наших городских тел.

Хворост есть, брёвнышки, которые будут прогорать по нескольку часов — тоже, разводим огонь, чтобы вскипятить воду. Рядом с нами расположились соседи, которые сразу же огородили отхожее место в виде четырёх колышек вбитых в землю, да со всех сторон закрыли полиэтиленом, чтобы не было видно, и не мешали думать.

Когда совсем стемнело, мы отправились гулять по лагерю. У каждой сцены можно было просто замереть на очень долго. Пели и просто барды, которых знают только те люди, с которыми они собираются на кухнях и более известные люди, прославившиеся в различных городах. Слушать, что одних, что других — большое удовольствие. И чем ближе ночь, тем всё меньше хочется уходить спать. Усталость от длинного прожитого дня совершенно не ощущается ни одной частью тела. А тем временем природа засыпает. Ветра нет — полный штиль, из-за этого дым от костров немного приподнимается и остаётся висеть над лагерем, создавая более интимную обстановку, однако запаха гари не ощущается.

В палатку мы вернулись глубоко за полночь. Там уже мирно спала подруга, улеглись и мы без особых церемоний. И также быстро уснули, но ненадолго.

Солнце встаёт рано — уже в четыре утра достаточно светло. В отличие от людей, природа просыпается вместе с первыми лучами солнца. Первыми в этой природе проснулись лягушки, которые на все голоса начали квакать, а так как до пруда было совсем рядом, то их голоса были очень громкими до той степени, что невозможно было спать. Через некоторое время лягушкам пришлось умолкнуть, так как на горизонте показались кришнаиты.

Кто такие кришнаиты, думаю, вы знаете. Их выдержка раскрыта и в первой части фильма ДМБ, где они пели мантры на протяжении суток. На таких пахать и пахать! Здесь случилось тоже самое. Раннее-раннее утро. На пруду лягушачий концерт, но даже они не сумели перекричать кришнаитов, которые ходили по всему лагерю и распевали свои мантры. А палатка — всё равно, что без неё — всё вокруг слышно, и слышно, что внутри. Но ничего — они прошли и я снова вырубился до девяти утра.

Утро было солнечным и чистым. Никогда не забуду красоту здешней природы и чистоту воздуха, в котором нет никаких примесей пыли и гари, что была вечером от костров. Несильный ветер всё выдул с поляны. Отсюда не хочется уезжать. Здесь хочется жить. И удивительно, но ничего не болит в теле не от совсем ровного спального места. Видимо, я сейчас уже старикую.

Сегодня должна приехать Ольга со своим молодым человеком Вовой. Забегая вперёд, отмечу, что он единственный человек с кем я по сей день общаюсь из той всей дружной братии. Нечасто общаемся, но бывает. Приехать они должны где-то к часам одиннадцати. И как приедут — позвонят мне, чтобы мы их встретили.

В назначенное время мне позвонили и сказали, что приехали, и спускаются со склона. Мы же пошли им на встречу. На главной поляне, которая когда-то была единственной для грушинцев, столпотворение людей: кто-то идёт за водой, кто-то стоит в длинной очереди в синие кабинки, которые, кстати, если не изменяет память, были не совсем уж чтобы бесплатными — одним словом, жизнь кипит.

Возле склона увидели Олю с Вовой, они нас тоже увидели. Трудно поверить, что мы вчера были такими же — с большими рюкзаками за плечами и сумками, будто бы собрались куда-то на месяц. Я в Самару и то ездил с одной лишь сумкой, в которую всё помещалось. Немножко их подразгрузили, взяв себе часть их поклажи.

Пока шли, разговорились. Сразу стало понятно, что Вова не так давно дембельнулся, да и вообще нормальный и адекватный человек, которому ничто человеческое не чуждо. Вернулись в лагерь. Неспешно поставили их палатку, а также принялись за готовку обеда. Учитывая, что было уже жарко, мы после установки палатки легли в теньке под деревом и просто болтали. Этакое подобие сиесты, как в жарких странах.

Я уже не помню из-за чего в нашем лагере поднялся сыр бор, когда Вова мягко навалял Лениному брату, но суть была такова, что его попросили что-то сделать, а он огрызнулся за что и мягко получил. Нечего дембелю перечить, коль силы нет.

Подходило обеденное время, но обед всё никак не мог приготовиться. Не хватало температуры, чтобы суп нормально сварился, да и получалось так, что мы постоянно отлучались по площадкам, чтобы послушать бардов, либо ходили на рынок, затовариться.

Кстати, о рынке. Рынок небольшой, но там можно было купить всё, что угодно. Даже запрещённые к проносу вещи. Водки? Легко! Про пиво я вообще молчу — продавалось на каждом углу. Здесь же меня и настиг мой бледнолицый брат-кришнаит, который дал мне свою книжку, и совсем не хотел принимать её обратно, лишь благодарность, которую я оценил рублей в двадцать. На растопку священная книжка пойдёт. Я совсем безбожный человек.

Так получилось, что большую часть времени мы проводили на площадке «на пеньках», где играли Андрей Козловский, «Грассмейстер» и другие известные в своих кругах исполнители. Играли профессионально и качественно, разве что аппаратура была не очень мощной, что часто звук несколько хрипел от перегрузки, а неподалёку тарахтел генератор — единственный источник энергии на территории. Что не понравилось на этой площадке — это близость к единственной тропинке, по которой взад-вперёд ходили люди на главную поляну. Это выглядело так: сцена, тропинка, зрительская зона, которая никак не была оборудована. Люди сидели прямо на траве. Да что ещё нужно для единения с  природой и соприкосновения с прекрасным?

Вечером должны будут приехать и разбавить наш лагерь Волчарррик и Мальчик-девочка со своими друзьями. Именно с таким раскладом мы занимали территорию. Так как у нас в лагере произошёл инцидент, то Катя так робко сказала: «Может не надо их к нам?» Но я уже обещал, так что будь, что будет.

Ехали они на поезде весело. Судя по СМСкам от них — у них загорелся на ходу вагон, но к счастью его потушили, но это вызвало задержку прибытия поезда часа на полтора. Их встречать пошёл уже я один, так как дамы были заняты обедом, который уже плавно перетёк в ужин, да и смеркалось уже. Солнце клонилось на запад, заливая багровым светом весь небосклон. Дружная, но очень разношёрстная компания стояла в том же месте, где мы с утра встречали Олю с Вовой. Сколько человек было точно — не помню, было их побольше, чем нас в лагере: Волчаррик, мальчик-девочка со своей старшей сестрой, Лёша с подругой своей, Марк Гузов, тонкой души человек, а значит пьяница (ой, это из Шаова), и ещё кто-то.

Их появление сильно разбавило наш лагерь и сняло напряжение от дневных баталий, они просто стали никому неинтересными. Да и ужин приготовился на редкость быстро. Такого вкусного и наваристого супа я до этого ещё ни разу не ел, хотя это может быть с голодухи, но помню, что тогда есть-то я особенно не хотел. Под ужин и разговоры, конечно же, раздавили чарочку.

День клонился к своему концу. Уже смеркалось. День был крайне насыщен на различные события, что мы вечером уже не нашли в себе силы, чтобы куда-либо пойти, поэтому мы с Катей ушли спать в свою палатку. А оставшиеся у костра посмеивались над нами — мол, чьи носки торчат из-под палатки?

Посмеявшись от души, мы уснули. Где-то под утро пришла Ленка и сразу завалилась спать. Где кто и как были в тот вечер и ночь, мне доподлинно неизвестно.

Ночь прошла без эксцессов, всё также пели на пруду лягушки, всё также ходили кришнаиты, заглушавшие лягушек своими мантрами. Всё несуетно, расслабленно. Именно таким и должен быть отдых, когда ты рад тому, что вокруг, и то, что вокруг радуется тебе — симбиоз, поставленный Кастанедой во главу в его беседах с доном Хуаном.

Утро было таким же хорошим, что и вчера. Погода на редкость радовала своей постоянностью и теплом. Завсегдатаи рассказывали, что в это время погода здесь очень непредсказуема, поэтому у нас с собой были и тёплые вещи, которые так за всё время и не потребовались ни разу. С утра наш лагерь выглядел масштабным. Четыре палатки и Марк Гузов, спящий на голой земле в своём спальнике. Ему ничто не могло помешать. Он был в самом себе, погружен в глубокий сон. Как я ему сейчас страшно завидую.

Позавтракав чем бог послал, мы разбрелись по площадкам кто куда, благо что площадок было немало — каждый найдёт свою, где задержится на долгое время. В этот день обед был готов точно по расписанию: рук много, поэтому каждый внёс свою лепту в приготовление обеда, отсюда и скорость его приготовления: не  целый день, а лишь короткий временной промежуток.

После обеда ходили на пристань, где стояли катера да яхты, чуть поодаль катались на водных лыжах и летали на дельтапланах и с парашютом в след за буксиром. На другой стороне Волги причудливый и красивый горный пейзаж.

Когда начало темнеть мы вернулись в лагерь, чтобы приготовиться к главному — восхождению на гору Грушинского фестиваля, чтобы посмотреть концерт на главной сцене. Этот концерт являлся официальным. На нём награждали лауреатов Грушинского фестиваля — так сказать, отчётный концерт лауреатов.

На песчаную гору мы карабкались с трудом, так как высохшая песчаная земля уходила из-под ног, к тому же на горе было много людей и подниматься иногда приходилось практически по головам зрителей. Всё восхождение длилось минут двадцать точно. Сидели высоко, но всё было слышно, разве что разглядеть то, что происходило на сцене не представлялось возможным из-за нашей удалённости от неё: различали лишь силуэты исполнителей и их жестикуляцию.

Сидеть на горе, кстати, также сложно, как и подниматься на неё, так как постоянно скатываешься ниже из-за того, что земля осыпается. Вот и приходилось цепляться за место в прямом смысле этого слова. От этого концерта я не получил особого удовольствия. Просидели на нём долго, но, кроме выступившего Олега Митяева, я никого не знал тогда. Ближе к полуночи мы начали подмерзать, и чтобы не будить лихо, отправились в сторону лагеря, к тому же, и концерт в скором будущем должен был окончиться.

Дым от костров плотно завесил всю территорию полян. Видимость была совсем небольшой. Шли мы не быстро, удивляясь одному неприятному факту: много совсем уж пьяных людей, валявшихся чуть ли не в проходе. Проходя возле «на пеньках» мы зависли почти на всё выступление Андрея Козловского и некоторых других бардов. А после переместились на альтернативную сцену, где отжигал Вовка Кожекин, нынешний борец за объединение двух фестивалей. Когда шли в наш лагерь, то периодически включал фонарик, чтобы свериться с местностью. В одно включение я увидел картину «писающий мальчик», а в другое включение — «бренные тела вдоль дороги». Но до лагеря мы дошли без происшествий. Надо ложиться спать. Мы завтра уезжаем домой, а после ещё и мой поезд меня увезёт обратно в Москву.

Домой всегда легко и быстро уезжается. Мы собрали свои вещи меньше, чем за полчаса, со всеми попрощались, и отправились в сторону горы, чтобы совершить восхождение на гору, но уже по лестнице. Зачем мы забрали с собой сумку с картошкой до сих пор не понимаю, однако переть её в гору значительно сложнее, чем спускать с горы. На смотровой площадке, расположенной на лестнице, ещё раз фотографируемся на память, что мы здесь были, и идём дальше к платформе.

Электричка до Самары была полупустой. Билетов у нас также не было, так как купить их там нельзя, не было и контролёров. На улице было очень жарко, в электричке, хоть и продуваемой всеми ветрами, но также жарко и плохо. Вышли на той станции, где было ближе всего к дому, но мне надоело тягать всё на себе, поэтому я поймал машину, и так быстро мы доехали до дома. К тому же и время меня поджимало: поезд в четвёртом часу.

Дома же нас ждал сюрприз в виде отсутствия холодной воды, была только горячей. А горячей водой мыться крайне трудно, да и чайник не залить и не вскипятить. Кое-как вышли из этого положения. После обеда немного вздремнули и пора было собираться на вокзал. Провожать меня не стали, сославшись на усталость. По этой причине я пошёл сразу на Московский проспект, где я опять поймал машину и быстро доехали до вокзала. Возле вокзала я по привычке купил домой сушёной рыбы и побежал на поезд, до отправления которого оставались считанные минуты.

В вагоне было весьма жарко и кондиционер, на все старания проводника так и не заработал, поэтому пришлось открыть дверь купе и так ехать до самой Москвы. В понедельник утром я был на рабочем месте ровно в десять ноль-ноль.

Ещё несколько фотографий с Грушинского фестиваля две тысячи третьего года здесь.

Кстати, благодаря этой единственной фотографии, в две тысячи тринадцатом году смог точно найти это место, когда мы приехали сюда на фестиваль. Последующие три года мы останавливались здесь.

наверх

Самара. Разбитое зеркало любви

После замечательного летнего фестиваля, проведённого вместе, так и хотелось это продолжать снова и снова, но, так как я дал обещание не приезжать без приглашения, то о следующей поездке рассказал заранее, на что получил тонну критики, что не могут, и родители приезжают и т.п. В общем, не сложилось.

Поездка на Грушинский стала моей последней поездкой в Самару в этот дом. Я буду ещё приезжать, но совсем в другой дом и совершенно к другим людям, которые мне за наше недолгое знакомство мне стали как родными.

В сентябре я попытался снова прилететь, но был также стреножен своей неосмотрительностью, после чего мне пришлось ехать в аэропорт и возвращать билет, потеряв на этом уйму времени и денег, плюс ко всему со страшной силой рубило спать, так как предыдущая ночь прошла практически без сна. Выговаривают, бросают трубку, молчат. И чем дальше, тем больше.

Ещё в моей почте в папке черновики за две тысячи третий год лежат письма, которые я адресовал ей, но не стал посылать. Хотя всё-таки следовало бы их послать тогда, но я побоялся. Побоялся того, что мне на них могут жёстко ответить или совсем обидеться.

На созвоне мы были почти каждый день, а ещё чаще пишем СМСки друг дружке. Это продолжается достаточно долго. Сейчас я бы сказал, что меня жёстко динамили, так как не хотели обидеть с одной стороны, а с другой уже не хотели быть вместе.

После длительной переоценки прошедшего, начинаешь правильно понимать смысл фразы Маркеса: «Не трать время на человека, который не стремится провести его с тобой» — и нужно ли это было? — С одной стороны, потерянное время, с другой — это сделало меня более циничным, а значит и чуть более приспособленным к жизни.

В ноябре-декабре я пытался обсуждать тему нового года, но от меня всё уворачивались и юлили, мол, поеду к родителям и т.д., и т.п. В конечном счёте точка была поставлена в один из выходных дней декабря, когда мы общались по телефону:
— Я тебя не люблю. Извини.
— Понятно… Могла бы и сразу сказать.
— Боялась…

А дальше пустые слова на тему того, что мы останемся лучшими друзьями, что могу звонить, писать в любое время и тому подобная дребедень, которая в данном случае уже не имела никакого значения — просто пустые слова никому ненужных обещаний. Теперь всё встало на свои места.

Зеркало любви разбито, а вместе с ним и мир моих иллюзий и грёз, в которых были все мои планы по устройству жизни — и вот от этого было больно. Весь мир одним махом был взорван изнутри. Я не испытывал ни чувства злости, ни агрессии. Меня захватила в свой плен тягучее спокойствие. Также спокойно сказал всё своим родителям, что останусь дома на новый год.

Но спокойствие — это только видимая часть, сам же я погрузился в глубокий инвизибл. Я ни с кем не хотел общаться, и продолжилось это долгое время. К слову, из инвизибла я вышел лишь через год. Да и какое спокойствие, когда ты хочешь всё вернуть так, как было. Да, зелёным был, пытался гнаться за своим идеалом, который, по сути, никогда ими и не был, кроме как в тех иллюзиях, которые я сам себе вообразил.

наверх

Поездка в феврале 2004

Чуть выше я писал о том, что очень спокойно отнёсся к новости, что я не любим более, поэтому могу больше не пытаться ухаживать и тому подобное… Сколько в этих откровениях чуши и прочей ереси, которая уже не нужна ни на йоту, но мы всё пытаемся, либо сгладить произошедшее, либо найти себе оправдания, всячески юля перед другим человеком — каждый ищет в этом своё, да и об искренности в такие моменты можно говорить лишь в том случае, когда перед тобой находится человек, с которым целиком и полностью совпадаешь в душевном плане. Подобное в моей жизни будет, но гораздо позже, и всё было сказано без какой-либо сентиментальности, а жёстко и чётко. Видимо, это послужило залогом того, что по сей день мы общаемся и частенько поддерживаем друг друга в порыве высказаться, хотя жизни и цели сейчас уже слишком разные.

По прошествии лет, я самому себе напоминаю Сашеньку из «Обычной истории» Гончарова, когда герой, в исполнении ещё молодого Олега Табакова, в порыве остывающей любви, на пепелище, бросался что-то изменить и возродить, но всё бестолку. В этой истории нельзя и дядюшку, в исполнении Михаила Казакова, не отметить: человек с холодным сердцем и душой, рассудительно давший совет человеку, который из-за потери не может и представить себе такого развития событий, отступить — «да много их у тебя ещё будет». Вот так и я. Кажется, что это и есть тот самый убегающий поезд, на который ещё можно успеть, запрыгнув на нижнюю подножку последнего вагона. Подобные советы и мне в тот момент были чужды.

Судьба всё равно мудрее и распорядится иначе, но это будет потом.

Хотелось бы и прекрасным барышням дать один небольшой совет. Если вы рубите связи, но пытаетесь остаться друзьями, то рубите эти связи до самого конца, без надежды на возможность продолжения таких отношений, иначе молодые люди вас просто вымотают и доставят массу хлопот. Дружба между бывшими партнёрами и любовниками возможна, но не сразу. Я в этом убедился. Будьте рассудительными и циничными, так как мужчина будет цепляться за каждую соломинку в надежде всё переиграть по-своему.

В один из февральских дней меня прибило и мне крайне захотелось поговорить с глазу на глаз со своей любимой подругой. Так, скажем, повидать. Приехать на выходные, но, конечно, не к ней. Туда дорога мне уже была заказана. Звоню Волчарррику:
— К тебе на пару деньков прибыть можно?
— Тебе? Ко мне? Да хоть всё время живи. Желанный гость в моём доме.
— Тогда я в выходные приеду. Встретишь?
— Без вопросов. Номер поезда, вагон и время скинь СМСкой. Встречу.

В Москве тогда стояла по-февральски мерзопакостная погода, и на работе ничего не клеилось и разваливалось. Моё психоэмоциональное состояние было ниже плинтуса и это отражалось на всём: на работе, учёбе, отношениях с родителями и друзьями. Я жил только одной мыслью: увидеть её, мою ненаглядную, желанную и любимую. Всё остальное померкло и потеряло всяческий смысл для меня.

В пятницу с работы ушёл чуть пораньше, чтобы успеть на Казанский вокзал к отправлению поезда. Как сейчас помню, отправлялся он в шесть часов десять минут.

Душный полутёмный купейный вагон меня принял гостеприимно, хотя, кроме духоты, я для себя ничего не отметил, я не жил в этом мире сегодня, я жил уже в завтра.

И понеслись за окном зажжённые фонарные столбы, по которым можно было считать пройденное расстояние, я лишь грустно стоял в коридоре, готовясь к завтрашней встречи, о которой уже всё было оговорено.

Иногда страшно оставаться со своими мыслями наедине. Ими постоянно надо делиться, иначе начнутся отклонения от правильного курса. Мысли имеют свойство нарастать, как злокачественные образования, меняя курс совершенно в ненужную сторону. В своих мыслях я был многословен, да до такой степени, что мне бы, наверное, позавидовали Цицерон или Декарт. В мыслях я точно выработал стратегию, которая, по моему мнению, «точно сработает», так как все ключевые вопросы мною уже продуманы и решены. С этими мыслями я долго пытался уснуть, перебирая перед сном возможные «а если она… то я…», в  конечном счёте погрузился в дрём.

Проснулся я на подъезде к городу Чапаевск. За окном было солнечно и, по всей видимости, морозно. Понять как там за окном из жарко натопленного купе невозможно. Что же, моя станция следующая, поэтому надо собираться на выход с вещами. Стоянка там всего две минуты. Поезд ждать не будет, а от Самары до Новокуйбышевска лишний крюк.

Вот и моя станция. Спускаюсь, там меня уже поджидает Волчаррик в шапке-ушанке, добро улыбаясь мне, как старому другу, вернувшемуся после долгого времени разлуки. На улице действительно холодно, но очень солнечно, что согревало изнутри. На градуснике где-то минус двадцать один градус. Побрели к маршрутке, разговаривая о том, да и о сём. Говорили долго. Аж до самого моего отъезда в Самару на «встречу».

Я не знаю, что чувствовала Ленка (Волчарррик), но мне почему-то казалось, что она меня в меньшей степени хотела бы отпустить на эту встречу, так как прекрасно понимала, что ничего хорошего меня там не ждёт, и это время можно провести совсем иначе и лучше. Но перечить мне и моей воли она не могла, ей  это было незачем. Мы лишь хорошие приятели и не более того, и вряд ли стали бы больше. Однако поддержки и тепла я от неё получал вдоволь. Есть в  этом мире хорошие люди, которые хотят тебе помочь хоть чем-то, но при этом не  мешают наступить в очередной раз на грабли собственных иллюзий. Они мудрее, ведь лучше один раз почувствовать, чем сто раз об этом услышать.

В условленное время я приехал к Кате домой. В подъезде уже стоял домофон от  не прошенных гостей. Кратко позвонил. Мне открыли. Тот самый подъезд, с вечно ободранной краской со стен, обветшалыми потолками и разломанными перилами лестниц, и мусоропровод всё такой же зелёный — всё осталось таким с моего последнего посещения этого дома после Грушинского фестиваля. Не спеша поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Моё волнение в этот момент вероятно достигло своей критической точки, что я просто перестал ощущать эмоции и эту реальность.

Дверь отворилась. На пороге появилась по тёплому укутанная во всё шерстяное Катя, пригласила к себе, предупредив, что только ненадолго. Увидев, что я  прошёл в обуви в коридор, чуть ли не разгневалась, что в какой-то мере задало тон беседы. Да и была ли беседа? От моей красноречивости в мыслях по пути сюда не осталось и малейшего следа. О чём-то поговорили, побеседовали на  расстоянии в метр, оставаясь закрытыми друг для друга. И через некоторое время, посетовав на занятость, меня попросили. Разве что чмокнув на прощание.

Выйдя из дома, я обошёл со стороны останков частного сектора под её окнами и пошёл в направлении Московского проспекта. В уши воткнул плеер и погрузился, как в свои мысли, так и в музыку: «Когда закрыт аэропорт, мне в шумном зале чудится иное…» — запела Галина Хомчик и почти под маршевый ритм я пошагал вперёд. Через некоторое время объявилась Катина подруга Оля, которая всячески мне сочувствовала, и хотела встретиться со мной, да уехала к себе домой. Не совпали. Но всё ещё впереди, всё ещё наладится и переменится. По сути, мне это было уже неважно. Абсолютно неважно. В этот момент мне было практически всё неважно. Я никуда не спешил. Время для меня остановилось, так как я не мог опоздать, то мне не было никакого резона спешить. Так пешком дошёл до остановки маршрутки недалеко от вокзала и погрузился в неё. Путь на Новокуйбышевск.

С прошлого лета кардинальных изменений, какие могут происходить на улицах Москвы, в Энске не замечены не были. Что поразило, так это достаточно чистые дороги, чище, чем в самой Самаре. Путь лежал к Алёнке на работу, что находится чуть ближе к остановке. Оторвал её немного от работы:
— Ну, как? — спросила она.
— Всё плохо, — ответил я. — Но это всё ерунда?
— Конечно, ерунда. Пройдёт. Голоден? Сейчас тут кое-что доделаю и пойдём есть.

Ведь сводит судьба с такими людьми, которые открыты для тебя душой, а ты ввиду субъективных причин смотришь на это и просто это принимаешь. Редки такие люди, которые искренне, а не корысти ради для себя, что-то делают, возятся и нянчатся с тобой, как со своим с маленьким ребёнком. За это я ей премного благодарен, что всячески поддержала морально.

После обеда мы зависли в редакции, где познакомился с её коллегами. Разговорились о технике, о жизни и прочем. Болтали долго, после чего отправились ужинать к Юле, которая очень любила бардовскую музыку и песни. Что ели не помню, но запивали это красным вином и достаточно обильно. После чего долго играли на гитаре, пели различные песни. Под конец посиделок мне сказали, что впервые встречают москвича, который ведёт себя как совсем не  москвич, а открытый и нормальный человек, любящий авторскую песню, и всегда мне тут будут рады, если я ещё приеду.

Домой шли весело большой компанией: Лёха с подругой, и я с Ленкой, и гитарой за спиной. Заходя в подъезд — споткнулся, но получил чёткий компенсирующий пинок для равновесия. Посмеялись в подъезде, поднялись на третий этаж, и тихо расположились в комнате. На часах уже было поздно и соседей лучше не тревожить. И в общем-то спать пора. Перед сном на  диковинной вещи, как мой ноутбук посмотрели какую-то киношку и начали укладываться спать. Ленка спросила у меня:
— Как спим? Мальчики отдельно? Или как?
— Мне всё равно. Я тебя не боюсь.

Мне не ответили, а лишь добро улыбнулись. Погас свет, мы улеглись. Пришёл кот по кличке «Пёс» и подпёр мне левый бок. Причём он лёг так, что придавил меня достаточно серьёзно и всю ночь не давал мне ворочаться с боку на бок.

Спал я хорошо, можно даже сказать, что отлично, так как на утро не ощущал, что вчера немало принял на грудь в гостях, а может просто ещё возраст был такой плюс свежий воздух, когда не замечаешь количества выпитого и с утра не мучает похмелье. Дома я был один, ключ лежал возле двери, если понадобилось бы выйти. За окном стояла такая же морозная и солнечная погода, прямо как по заказу.

Я позвонил ещё одной своей знакомой из Питера, немного отвлёк её своей болтовнёй от работы. Рассказал о том, как пообщался и т.п. Мне же ответили, чтобы я не парил мозг и жил себе спокойно. Как по Маркесу: «Если любишь — отпусти, если оно твое, то обязательно вернется, если нет — то никогда твоим и не было». Сказать одно, сделать — совершенно другое, да и сердцу не прикажешь.

После обеда пошёл к Алёнке на работу. Вечером планировалась вылазка в Самару, в один из клубов на Авроре. Почему бы и нет, собственно?

До вечера время пролетело незаметно. В девятом часу мы собрались и поехали в город. Впервые за всё время я узнал, где у них находится местный Бродвей в центре города, плюс ещё отужинали в какой-то забегаловке. Меня ещё снабдили цэу на тему того, если я домой уеду раньше, как что открывать, сколько стоит такси. В два часа ночи тяжело на маршрутке доехать до энска. Да и после побрели ловить машину, чтобы доехать до Авроры, прямых маршрутов там нет.

Клуб оказался специфическим, если так сказать. Это приблизительно тоже самое, что стало с «РВС», после смены хозяина, яркого представителя сексуальных меньшинств. Но тут как-то всё более чинно, больше девушек и нет гопоты.

Его вход венчало фойе с гардеробом, где продавали билетики, как сейчас помню, ещё советского образца, как в билетик в кино. Мне человеку столичному это видеть было, как минимум, забавно. Будто бы я попал в машину времени и переместился в прошлое лет на десять-пятнадцать назад.

Клуб находился в каком-то советском помещении, типа бывшего ресторана и т.п., со всей своей атрибутикой того времени: полотняными непроницаемыми шторами, лепниной на несущих колоннах, а тусклое освещение, добавляющее колорита к образу старых прокуренных пивных ресторанов, завершало полноту образа советского времени.

За нашим столиком, куда мы прошли сидело несколько девушек и громко щебетали, пытаясь перекричать гремящую музыку. Одну из них я шапашно знал. Это была Юля с того же чата. С ней в Самаре так и не довелось встретиться до сего момента. За столом я был единственным представителем мужского пола, что ничуть никого не смущало. Со всеми перезнакомились, на вечер сдружились. Я заказал пивка, а чего бы и нет, ведь я отдыхаю — можно и расслабиться. Время летело быстро. Выяснилось, что Юлю мать выгнала из дома и ей сегодня ночевать было негде. Зря что ли мне рассказывали, как ехать домой самостоятельно и как открывать дверь? Мудрые женщины.

Из клуба мы вышли в первом или втором часу ночи. Таксисты толпились возле выхода из этого клуба. Взяли частника, который за триста рублей обещал довести нас до Энска. Поехали. Ночная Самара на меня тогда не произвела никакого впечатления, зато таксист удивился: «Чёй-то ты пристёгиваешься? Боишься?» — да нет, это у меня уже привычка. К примеру, сейчас я только по двору позволяю себе проехаться непристёгнутым, как из двора — сразу ремешок на плечо.

Ехали как-то подозрительно долго. В пути нас остановил патруль. Таксист сказал, что случай чего, вы мои знакомые и т.п. Он поговорил с инспектором, тот спросил куда мы держим путь и услышав, что в Энск, рассмеялся и сказал, что поворот на Энск километров уже пятнадцать позади. Отдал документы и пожелал счастливого пути. Мы развернулись и поехали теперь точно в Энск.

Домой входили тихо-тихо, как мыши, чтобы не разбудить чутких соседей, просыпающихся от шороха за дверью. Юле принципиально было по фигу с кем спать, лишь бы было тепло. Так моментально и уснули, так как за день и вечер сильно устали. Утром в ней проснулся стыд, мол, я не сплю с кем попало и т.п., подчистив Алёнкин холодильник и заняв у меня полтинник на дорогу, который так и не отдала, он ретировалась, обещая мне его передать при первой возможности.

Вспоминаю это и смеюсь. Жду и надеюсь на честность и правильность моральных устоев сей барышни. Гы-гы!

К обеду прибыла Алёнка, ночевавшая у какой-то подруги после клуба. Поели, поболтали. Меня порасспрашивали о том, как мне клуб и тому подобное, про Юлю и прочую дребедень. День, не успев начаться, уже клонился к своему закату, а значит мне уже пора выдвигаться в сторону вокзала. Сегодня у меня поезд домой.

Миссия, возложенная на поездку, была провалена. Это жирный минус. Зато неплохо отдохнул и получил удовольствие от поездки — это жирнейший плюс, начисто перечёркивающий минусы, которые у меня выветрились на это время из головы. Однако, в голову всё равно упорно лезли мысли о том, как всё можно переиграть, так как есть надежда на то, что всё наладится и образумится. Надо что-то делать. Надо!

Путь домой занят такое же время. Назойливые таксисты на Казанском вокзале не давали спокойно пройти к метро, постоянно пытаясь выдернуть фразой: «Такси не желаете? Такси». Меня это не интересовало ни коим боком, так как мне до дома по прямой, но я поехал не домой, а на работу, которая также находилась возле метро.

Трудно признавать, но я стал рабом своей иллюзии, как на счёт той девушки, так и счёт того, что можно всё изменить. Нет, фанатиком я не стал. Я не настолько сильно умею увлекаться делами и целями, чтобы терять голову, но и то, что она вечно была занята не тем, что мешало нормально жить.

Через месяца полтора эмоции притухнут, хотя всё равно время от времени будет потягивать сердце и хандрить душа об упущенной возможности, и представлять всё в сослагательном наклонении. Царь Соломон был очень мудрым, поэтому говорил: «И это пройдёт…» — подтверждая свою мудрость.

Общаться по телефону почти перестанем, это будет способствовать, что тысячные счета за межгород сойдут практически на нет. Общение перешло на редкие СМСки раз в два-три дня, которые я получал с замиранием сердца и в сто шестьдесят символов вкладывал свои чувства к обожаемому объекту.

наверх

Поездка в августе 2004 в Ульяновск

Эта поездка стала последней и как всегда неожиданной. Да что там говорить? Для меня самого эта поездка стала сюрпризом. Дело в том, что перед поездкой я был разграблен своим варварским отношением к жизни, а также чуть раньше уволился с работы, что о поездке я мог только мечтать. Тут-то на горизонте и появляется человек с выставки, с которым мне довелось работать, Ярослав, предложивший отправиться втроём в Ульяновск за вещами. Меня взяли за компанию, как сменного водителя. В кармане у меня было рублей шестьсот, ещё плюс подзанял у бывшего одноклассника (царстве тебе небесное, Лёлик) полторы тысячи. У меня получилась астрономическая сумма по тем временам, которой должно хватить, и даже остались средства по приезду, хотя шли очень жёстко по деньгам.

О самой поездке написано очень давно, но она больше про поездку в Ульяновск, чем про Самару, поэтому дополню.

Сама поездка в Самару из Ульяновска пришла в голову где-то в районе Саранска, куда мы ненадолго заглянули отдохнуть. Не столько даже отдохнуть, сколько проведать бабушку и брата Ярослава. Посчитав, что у меня есть в кармане, и понимая, что денег мне хватит, чтобы съездить в Самару, я говорю всем, что завтра отправлюсь туда, если никто не возражает. Никто не возражал.

Встали с утра пораньше. Наспех позавтракали. Меня отвезли на автовокзал, где за триста рублей я купил билет до Самары. Место ночлега было под вопросом, но  было понятно, что ночевать придётся в Новокуйбышевске, Волчарик уехал на  «Нашествие». Однако мне пообещали, что под открытым небом на лавочке я не  останусь, и ждут звонка вечером, когда я освобожусь.

Так в одиннадцатом часу дня из Ульяновска меня отвезла «Газелька» в направлении Самары, на встречу, которую никто, кроме меня не ждал, но я сильно предвкушал, что удастся немного поговорить. Мне бы сейчас того упрямства и целеустремлённости, такие бы горы покорились мне! Приехал где-то в четвёртом часу, прямо к некогда гостеприимному дому. Автобусная станция находится совсем рядом (в метрах пятистах по прямой), но договорённость была о том, что встретимся в центре вечером, поэтому я неспешно пошёл по городу пешком вдоль Московского проспекта и после спустился на Новосадовую по Ерошевскому.

Самара была похожа на вымерший город: выходной день, плюс день города. Почему-то местные по большей части стараются уехать подальше от праздника, оставив пустынный город, как собственно и в Москве. И погода хорошая: жарко, солнечно. Слева была какая-то стройка жилого дома, справа — ещё стоят старые бараки, в некоторых из которых организованы подобия кафе, к которым меня не особенно тянет.

Глазами пытаюсь запомнить каждый объект, каждый дом, что вижу. Нутром понимаю, что вряд ли сюда вернусь просто так, разве что только по делам. Однако, сердцу не прикажешь. Так дошёл до Галактионвоской улицы, где и нашёл более или менее нормальное кафе, в котором и отобедал. Через некоторое время пришла Ольга, с которой мы поговорили о чём, ни о чём, сохраняя дальнюю дистанцию для безопасности. И когда я закончил есть — отправились на площадь. На площади уже во всю шумела толпа. Никаких рамок металлоискателей не было, да и не думали тогда ещё об этом, разве что милиции было полно. Прошли на  площадь сквозь кордон. Моя сумка с ноутбуком не вызывала никаких подозрений ни у кого.

Через некоторое время подошла и Катя с какой-то подружкой и молодым человеком, которого мне и поспешила представить:
— Это — Костя. Познакомься.
— Сергей, — спокойно ответил и пожал незнакомцу руку.

Вот только Косте почему-то меня не терпелось немного подъе… видимо, понимая своё доминирующее положение и то, что ему за это ничего не будет, но все его старания разбивались о мою непробиваемость. Разбрасываться словами или махать кулаками было уже слишком поздно. Постояв с ними немного, пообщавшись о чём да ни о чём, сказал, что всех рад был безумно видеть, да и разминулись кто куда, я же не стал никого ждать и уехал. Да и чего терять время с ними на попсовом концерте, посвящённому дню города?

Солнце уже близилось к горизонту, от того становясь всё багровее, до остановки маршрутки было несколько минут ходьбы, но надо было ещё подзаправить свой телефон, баланс которого стремился к нулю. Да, это не тот хвалёный северо-западный GSM, снимавший деньги через несколько дней нахождения в роуминге, и оказавшийся почему-то дешевле в Самаре, чем столичный мегафон. Отписал СМСку, что меня можете уже ждать. В ответ от мальчик-девочки получил, что она через минут сорок будет меня поджидать на остановке.

Прыгнул в маршрутку без эмоций, и в пути погрузился в созерцание всего, что попадалось на глаза. Время для меня разжалось до невероятных размеров, когда одна секунда твоего времени равна десяти обычного человека. При этом я не ощущаю никаких эмоций, будто бы во мне что-то встало на своё место, когда следует об этом больше не вспоминать и забыть, как о вчерашнем проколе колеса. Я жив. Я еду куда-то, навстречу неизвестности, но это меня ничуть не  волновало.

На остановке меня уже ждали и были по-настоящему и искренне рады, несмотря на то, что доставляю некоторое неудобство, в виде изменения графика. Отправились на площадь, разговаривая на которой, пытались дозвониться до Марка Наумыча, но он, по всей видимости, ушёл в запой и не подавал признаков существования на этой бренной планете. Не беда, что не отвечает он, посидели ещё с часок-другой, выговорившись целиком и полностью, и пошли к другому человеку, который если и пьёт, то умеренно, да и весьма хозяйственный, и зовут его также Костей. Видимо, мне сегодня на это имя везёт.

Пока помылся, ужин был уже на столе. Такой наваристый борщ, да после голодухи и жары — самый смак. В комнате я нашёл диск со вторым «Шреком», и  сразу же его переписал себе на жёсткий диск. После чего провалился в такой же приятный сон, который продлился до одиннадцатого часа дня. Быстро собравшись, отблагодарив хозяев за гостеприимство и извинившись за то, что пришлось их немного поднапрячь, поспешил уехать в сторону автовокзала. Мне ведь ещё по набережным хочется пройтись, а потом сесть в «Газельку» и уехать в  сторону Ульяновска, где меня ждёт машина, на которой мы уедем в Москву.

Идя по набережным, я долго размышлял о прошедшем дне, да и вообще обо всём в целом. С одной стороны, всё плохо и печально, но сердце не хочет признавать, требуя сатисфакции, но с другой стороны, ведь не всё так печально и плохо. Только эти мысли и крутились в голове до самого возвращения в Ульяновск, где я  был подобран компанией моих друзей и мы отправились дальше кутить по  местным барам, прогуливая оставшиеся деньги.

---

Общение на этом, как ни странно, не закончится, но станет ещё более далёким и пространным. Я всё равно переживал по этому поводу. Ещё бы: два года, отданные ей, планы, которым не суждено теперь сбыться — вся жизнь моя рухнула в одночасье и это нужно пережить, и вынести. Тогда все казалось таким большим и не преодолимым.

Но время шло, и как говорится: «свято место пусто не бывает» — оно вскоре будет занято совсем другим человеком, с которым придётся познать большую гамму чувств. Через некоторое время это опять повторится, но уже с другим.

Мы не умнеем. Мы застреваем на своём уровне развития, предначертанном кем-то свыше. Мы слишком ленивы, чтобы оспорить своё место под солнцем у этого кого-то, чтобы занять лучшее место и приобрести лучшие условия для осуществления главной миссии человека на этой земле. Мы остаёмся такими, какими мы были раньше, разве что обрастаем тоннами несмываемых умных, но  чужих мыслей, проецируем их на окружающих и жизнь — но это нас никак не  возвышает и не меняет. Мы не делаем выводов и сложившейся ситуации, мы  верим в сослагательное наклонение «если бы», но постоянно получаем пендаля от судьбы вместо того, чтобы отвесить ей.

В декабре того же год были какие-то тёрки с её молодым человеком, когда я кратко, вместо того, чтобы выслушать, послал в известном направлении его и положил трубку. Я получил от этого некоторое удовлетворение и забыл об этом.

По весне мы с Катей снова пересечёмся в аське. Проведём в беседах целый день, после чего вообще прекратим какое-либо общение. Телефоны, бережно хранимые, с течением времени сотрутся из памяти и записных книг телефонов и  компьютеров, лишь небольшой архив почтовых сообщений, фотографий и хистори из аськи будут мне напоминать о том, что действительно была такая не взаимная любовь в моей жизни, которая долго-долго увядала, не теряя надежду на то, что всё изменится к лучшему. Ничего не изменилось, к счастью.

Судьба превосходит нас во всём, направляя в то или иное русло, распоряжаясь нашими жизнями, и иногда сталкивает лбами с, казалось бы, совсем не теми людьми, которых мы хотели бы видеть рядом. Эти люди не уходят. Они остаются с нами по жизни, образуя костяк, который является силой в этой агрессивной среде обитания. Судьба значительно мудрее нас.

наверх

Послесловие

Многое действительно подвыветрилось из моей головы. Как-никак прошло целых десять лет.

Если попробовать дать ответ на вопрос: «почему я написал про Самару и всё то, что там происходило так поздно» — то он будет звучать так — видимо потому, что раньше об этом я никак не мог написать и тому было множество причин: начиная от банального «некогда», заканчивая сложными внутренними процессами в мозгу, которые просто-напросто блокировали желание, а значит и возможность вспомнить все те времена. Безусловно, напиши я про это лет пять назад, рассказ был бы куда красивее, без скупых «если» или «потом», но здесь приходим к сослагательному наклонению, от которого следует избавиться в данном контексте. Всё происходит вовремя, то есть не раньше, чем нужно, и не позже, чем хотелось бы — на то есть некоторое мироустройство и ритм самой жизни.

Если для кого я это всё и писал, то только для самого себя, чтобы окончательно не суметь забыть первые опыты и ошибки того времени. Не переживайте, я и сейчас допускаю множество ошибок, и иногда не всегда сразу понимаю то, чего от меня хотят. Это приходит лишь с опытом. Сейчас, как уже говорил, я бы вряд ли рискнул ещё раз, хотя у меня сейчас куда больше возможностей, расчётливости и меньше романтизма в великих поступках. Опять же, я говорю об этом лишь как о некоторой гипотезе, которую не стану проверять, так как нет в этом никакого смысла.

Хотел ли я приунизить девушку, к которой я ездил? Думаю, что подобные вопросы у некоторых людей тоже возникнут. Поэтому отвечу и на него. Нет, я бы и не смог, так как за десять лет выветриваются все самые глубокие обиды, копить их внутри, вынашивая план мести, на мой взгляд, является некоторой патологией психики человека. Жизнь не заканчивается на одном человеке, тем более, что здесь, кроме непонятных отношений с неизвестным исходом, ничего не было. Безусловно, себе тогда представлял многое, но это я представлял самому себе, и виноват ли в этом другой человек? Я расписал её такой, какой она предстала перед моими глазами и душой — закрытой и зажатой, у которой было много честолюбивых амбиций и энергии для того, чтобы их реализовать. Разве можно здесь сказать что-то дурное, лишь по той причине, что у меня ничего не получилось? Конечно же, нет!

Я очень рад, что в тот момент мне на помощь пришли совершенно неизвестные мне люди, с которыми мне было отчасти по пути, отчасти мы имели определённый и похожий опыт, что сблизило нас. Они мне помогли совершенно бескорыстно только по одной причине, что я — хороший человек. Я буду очень рад, если жизнь будет сводить меня с такими людьми: добрыми и отзывчивыми, готовыми помочь в трудную минуту и ничего не требуя взамен себе, не оценивающих степень доверия и приближения тем, что ты даёшь или даришь. Таких людей очень мало, но они есть.

Здесь я немного отступлю, вспоминая слова одной своей подруги дней и ночей из Брянска, которая их произнесла, когда солнце давно скрылось на западе, но при этом не было никакой живности в воздухе. Это было чуть поболее, чем десять лет назад. «У нас на Урале уже давно пошло какое-то разложение, когда люди звонят тебе, чтобы с тобой погулять, провести время, так как знают, что у тебя есть деньги и что ты их сможешь поддержать, а простые люди, которые говорят, что, мол, рассчитаемся потом, если захочешь — просто исчезают как класс.» Этим она хотела выразить то, что изменилось мерило, по которому идентифицировались люди с определённой группой, если раньше были важны ум и находчивость, то сейчас тупо наличие денег. Это не совсем правильно, но время таково.

Так это было десять лет назад, так это существует и по сей день. Не знаю, как у молодёжи сейчас с этим, но для меня наличие или отсутствие финансов является вторичным вопросом.

Я и сам не богат, и среди моих друзей нет богатых людей финансово, но все они на чём-то да повёрнуты, что делает их богаче в той или иной форме. Они нашли часть себя, и работая в этом направлении, они увеличивает жизненный капитал, делаясь более цельными и интересными людьми. Чего не скажешь про меня. Я занимался много чем. Чем-то совсем чуть-чуть, чем-то значительно больше. Вообще желание не доводить дело до конца, мне часто стоило больших тумаков от родителей и других людей. Я не одержим ничем. Иногда меня что-то захватывает, но после снова отпускает, внимание рассеивается на что-то малозначимое и совсем ненужное.

Так вот, я, скорее, даже завидую этой девушке, с которой мой жизненный путь пересёкся на целых два с половиной года. Завидую тому, что у неё была какая-то внутренняя жизненная установка, которой она слепо следовала. Несмотря на то, что эту установку высмеивал всегда, называя «планом жизни», в котором не надо думать, и в некоторой степени это план является путеводной звездой человека в этом мире, где просто надо из школы пойти дальше и развиваться в выбранном направлении, чтобы стать специалистом, после можно жениться или выйти замуж, нарожать детей, а также попутно сделать карьеру, после чего отправиться спокойно на пенсию, если доживёшь. Ведь, действительно, многого ума здесь не надо, разве что учись прилежно или не очень, работай также, да поглядывая на остальных и на часы, чтобы не стало слишком поздно.

Жизненные установки для сильных людей губительны, так как сковывают их потенциал. Для глупых и слабых людей — помогают жить, чтобы в некрологе о них написали, что был примерным человеком, семьянином и специалистом высшего класса. Ради ли этого стоит жить и смотреть на часы? Я не отношу себя к умным людям, однако меня иногда и осеняет, но, если положить это на карту моей жизни, это лишь малая толика, всей моей активности, но время идёт. И тут начинаешь метаться, так как понимаешь, что для сильных и умных — явно умом не вышел, а причислять к аутсайдерам — не хочется. Эти метания бесплодны, так как необходимо заниматься решением проблем, а не их поверхностным анализом и самокопанием.

Так вот, возвращаясь к теме. Красный диплом у неё в кармане; пассия, как я понял, подходящая — тоже появилась; дети — это вопрос времени; карьера в зените — человек раскрывается при этом. О чём тут думать? Живи и наслаждайся жизнью! В этом я ей и завидую. Я не могу так. У меня нет этих жизненных установок, но меня это не коробит, так как я ищу свой неведомый путь, но не уверен, что стану первооткрывателем, как Колумб или Магеллан, лишь сам и только для себя, как это делал тогда, так и делаю сейчас.

Немного обидно, что от того прекрасного времени не осталось много фотографий. Часть плёнок до меня так и не доехали по тем или иным причинам. От этого то, что сохранилось у меня, делается во много крат ценнее. Да и, наверное, не нужны мне сейчас те самые плёнки. Для чего? Это память и только лишь для одного меня. Да и так показать друзьям — здесь был я, а здесь я не был.

Мне ничто не мешает сейчас сделать фотографии тех мест, где я когда-либо был. Конечно, мне не удастся вернуться в те по прежнему яркие дни, но ничто не мешает доехать сейчас, чтобы посмотреть на то, как всё вокруг изменилось. Как на месте частного сектора под окном дома, где я был, и с чем связывал будущее, выросла многоэтажка, как дороги превратились в направления с глубокими ямами.

Но меня туда сильно не манит. Нет больше того нестерпимого желания вернуться, чтобы переиграть по-новому. Я уже пытался это сделать. Проиграл или же всё-таки выиграл? Жизнь показала, что она мудрее, и отвела меня в сторону. Кто знает, как могла сложиться моя жизнь, пойди эта история по-другому. И, может быть, я начал завидовать сильным и умным, так как моя жизнь сложилась бы по  сценарию описанному выше. Но это не моя судьба.

Да и нельзя жить прошлым в настоящем. Нужно жить настоящим и будущим, а к прошлому относиться скорее с трепетом, чем с пренебрежением, как стараюсь это сделать я. Было — да, это же хорошо, что есть то, что можно вспомнить. Хуже, если бы этого не было… Но я, по-моему, повторяюсь в своих фразах.

Вроде бы на все возможные вопросы ответил: для чего, отчего и почему. Поэтому я завершаю своё повествование. Тема «Самара для меня» раскрыта более, чем полностью.

наверх

---

Публикации, связанные с этой страницей

Опубликовано 12 июня 2012