Грушинский. В первый раз

Любовь к КСП или бардовской песни я в себя впитывал с песнями отца, который иногда играл на гитаре, когда я засыпал. Это было ещё при СССР, тогда мне было лет пять – не больше. Времена менялись и вместо застойного периода тотального дефицита, у нас появилось изобилие, но совершенно исчезли деньги, силы были брошены на их зарабатывание. Иногда отец всё-таки играл на гитаре, радуя нас.

Когда я учился в седьмом классе, отец мне вручил детскую гитару, провисевшую в кладовке на стене лет десять, нарисовал на бумажке четыре аккорда, рассказал кое-что и… человека, которого редко что увлекало, увлекло извлечение звуков из гитарной деки. Наверное, мне тогда не хватало какого-нибудь увлечения, вот оно меня и нашло. Черпать знания тогда было неоткуда. Всемирной паутины у меня ещё не было, как, впрочем, и компьютера. Знания черпались непосредственно из головы отца и его тетрадки с переписанными песнями и аккордами. Самомучители (иначе их назвать было нельзя) мало чему учили, разве что в них были аккорды. Играть то, чего не знаешь, очень сложно. Это как рисовать слона по описанию.

Отцовская гитара имела горбатый гриф, поэтому баре дальше третьего лада было взять трудно, а детская гитара всё равно, что не звучала, но позволяла научиться азам, поэтому из неё вырос очень и очень быстро, пытаясь сделать невозможное на отцовской гитаре.

Тем временем в школе произошли изменения. Пришла новая директриса. И метла начала мести иначе. В школе начали появляться различные кружки, которые были вне моего внимания, но в один из них почему-то подался. Хотя припоминаю – там была нормальная гитара с нормальным грифом. Поиграв на ней, мне предложили прийти на их сбор КСПшников. А почему бы нет? Так и полетели зелёные кареты, Александры; барды Никитины, Мирзояны, Городецкие и прочие, вперемешку с русским роком. Такие вечера были не часто, а раз в месяц-полтора, поэтому его я ждал с нетерпением. На нём был скорее слушателем. Я оттачивал технику игры, а никак не пения, с чем мне конкретно не повезло, поэтому умел подыгрывать, но не петь, что приветствовалось на вечерах.

После окончания школы, ещё пару лет заходил на эти вечера, так как специально приглашали на них, а потом всё канет в Лету. На гитаре я продолжал играть. Даже будучи в Самаре на новый год, нашёл в комнате расстроенную гитару, довёл её до хорошо звучащего состояния и играл в своё удовольствие.

Про Грушинский фестиваль бардовской или авторской песни тогда ничего не знал даже будучи уверенным пользователем интернета. Об этом мне рассказала как-то в телефонном разговоре Катя, предложив вместе с ними отправиться туда. Опыта походов на тот момент у меня не было, но согласился. Лето, природа, музыка…

Несмотря на полную демагогичность заявлений Бориса Кейльмена, бессменного президента фестиваля, рассказывавший, что настоящий «грушинец» приезжает на фестиваль на электричке, не могу не отметить, что какое-то очарование такая дорога до поляны среди таких же молодых всё-таки вызывала. Но став старше на пятнадцать лет и имея возможность другим способом добраться до фестиваля, я вряд ли выберу для себя электричку. Однако, из года в год, когда приезжаем, мы поднимаемся по тропе Энтузиастов до платформы. Для меня это символично.

Сам Грушинский фестиваль для меня стал откровением, новой волной любви. Из поездки привезу новые имена авторов и исполнителей, которых и сейчас слушаю часто на плеере в пути. О том, что было на фестивальной поляне можно прочесть у меня на страничке, в очередной раз переписывать её не хочется. Только лишь дополню немного.

Из Самары в жаркий воскресный день уезжать не хотелось вообще. Но уже завтра мне надо было вернуться в Москву и приступить к своей работе. Прогулы тогда не любили. Хотя, думаю, можно было выпросить пару дней ввиду необходимости. В июле две тысячи третьего мне удалось искупаться, как на средней Волге, так и рядом с её началом в Тверской области, когда мы отмечали день рождение, но об этом чуть позже.

И на следующий год мне хотелось приехать на фестиваль, но компании у меня не было, да и денег тоже. Из тех, кто стоял с нами, почти все были под Москвой на Нашествии – этот вариант отпадал. В следующий раз на фестиваль мы приедем через десять лет – в две тысячи тринадцатом году. Именовался он тогда иначе – Платформой, а Грушинский проводился в двадцати километрах от этого места. В тот раз нам удалось занять то же место, что и десять лет назад.


В этом году Грушинский фестиваль перенесли на целый месяц из-за чемпионата мира по футболу в нашей стране. Наша команда показывает себя во всей красе, что и следовало от неё ожидать.

Добавить комментарий