Сложно сейчас сказать, когда точно началось наше общение с Катей, но именно в этот день двадцать лет назад она мне прислала свою фотографию. Копаясь в архивах нашёл эту фотографию. На ней невозможно ничего разглядеть, а тогда это было чуть ли не целым миром. Я восхитился ею!
Нереальность и некоторая иллюзорность общения сквозь расстояние нас сильно притягивала. Общение становилось ближе и интимней, посвящали друг друга во святая святых, о чём не знали даже самые близкие друзья и родители. Встреча наша была под большим вопросом на тот момент, да и думали ли мы о ней так уж чтобы всерьёз? Наверняка. Уже, честно говоря, не помню, да не столь это важно.
В том возрасте всё ощущалось острее, хотелось проявить героизм ради кого-то и доказать всему миру, что ты не такой. Юношеский максимализм вылезал изо всех щелей. Играй гормон, играй! Через некоторое время переключимся на общение по электронной почте. Тогда мне казалось, что умею ясно выражать свои мысли, тем более красиво и практически без ошибок. Сейчас это моё заблуждение вызывает умиление. С грамматикой хоть и дружил, но не так, чтобы уж очень. Стабильная тройка по русскому языку давала о себе знать. Только это не мешало нашему с ней общению. Общение будто происходило на другом уровне, где совершенно не были важны слова и грамматика, так как они были написаны эмоциями.
Видимо, этот виртуально-реальный мир для нас обоих стал отдушиной. Мне было легче забыть про лето проведённое в Брянске, хотя тогда мне это было не так уж и важно, но всё же. Для неё заполнил некоторую пустоту души, надёжно скрытой от посторонних взоров и глаз. Виртуальная реальность позволяла раскрываться ей передо мной, соблюдая определённую дистанцию в тысячу километров. Только расстояние вряд ли могло каким-то образом помешать. Оно, наоборот, сближало.
В юношестве меньше прагматичности, особенно у тех, кто вырос в гиперопеке со стороны родителей. На тот момент я был юн и зелен более чем полностью. Она, быть может, была чуть более искушена в бытовых вопросах, но в остальном же была ребёнком. К этому добавлялось и истероидность характера, граничащая с нервозностью, но в силу лет ещё не давшее знать о себе. Меня это привлекало…
Об остальных приключениях в Самаре мной давным-давно написано. Вспомнить приятно, но переписывать заново не стану. Эти утренние встречи перед тем, как ехать на учёбу — в них что-то было!
P.S.: несмотря на то, что между нами всё закончилось, в ICQ мы общались с ней ещё довольно долго — до середины две тысячи седьмого года, хотя это общение никому из нас не было дорого и нужно. Былое лучше отпустить навсегда, чем им тяготиться в будущем. В две тысячи тринадцатом буду у её дома, но для меня это лишь как память: с тем же двором, колдобинами, лужами по пути от трамвайной остановки. Здесь и оживают наши силуэты тех дней. Сейчас это не имеет больше никакого значения, в прочем как и в день визита.