Эта квартира для меня не была чужой. Здесь мне доводилось бывать и раньше, но вот сейчас нам предложили её арендовать, точнее субарендовать временно. Днём здесь проходили занятия, а с вечера до утра и все выходные можно было жить здесь. Сумма была небольшой, ровно такой какую было не жалко отдать и на жизнь ещё хватало.

Знакомство с этой квартирой произошло зимой год назад, в две тысячи пятом, когда решили на часок забежать, чтобы отогреться от пронизывающих январских морозов, да так засиделись за столом, что никуда не пошли. Точнее пошли, но на диван к батарее, где всю ночь проспали в обнимку. Это дало толчок отношениям и это была наша вторая встреча, если быть точным. Здесь изредка будем ночевать, когда выпадала такая возможность, естественно тайком, ведь меня родителям не представили.

Квартира принадлежала или до сих пор принадлежит одному известном российскому актёру, который был хорошо знаком с друзьями родителей, отдав им ключи от неё за некую сумму. Квартира была порядком убита и не сказать, что хорошая: всюду старый линолеум и несвежие шторы, крохотный санузел с миниатюрной душевой, окна просились на свалку. Через них были прекрасно слышны третье транспортное и Ленинградское шоссе, а пыли на них столько, будто их никто не мыл. Впрочем, их мыли, но этот эффект быстро сходил на нет, покрываясь пылью и прочей гарью. Это всё минусы. Плюсы тоже были. К примеру, до работы отсюда было ровно тридцать пять минут. До метро ходил пешком, а дальше чуть-чуть на метро и уже на месте. Из родительского дома до работы – где-то час. А обратно с работы меня частенько подвозил коллега на своей «шестёрке».

Заезжали сюда мы то ли в апреле, то ли в мае две тысячи шестого года. Весело было на начальном этапе, да и потом не грустно. Оба работали, поэтому в течение дня были вне дома, когда здесь проводились тренинги, а вечером воссоединялись на кухне за ужином или за компьютером, на котором частенько смотрели кино. Этот компьютер, кстати, ещё в течение долгого времени буду всячески ремонтировать. В выходные ездили к родителям, то к моим, то к её.

Что писать о быте? Не знаю. Когда угол не твой, где ты не можешь расположиться целиком и полностью, и ограничен временными рамками пребывания – живёшь не очень уютно. Для меня это было интересным опытом.

Было ли всё гладко? Нет, конечно, не было. Со временем, а точнее уже по осени мы всё больше проводили времени вне дома, а по своим делам и адресам, а уже к новому году вывезли свои вещи оттуда. Мы продолжали встречаться и ездить в гости к друг другу, оставаясь на ночь-другую, но вместе уже не жили. Это был пройденный этап, который никак назад не прокрутить. Нам это было не нужно.

Этот дом по сей день стоит там же, где и стоит. Маленький дворик плотно забит припаркованными машинами, а деревья хоть и в цвету, но каком-то болезненном, какое может быть вблизи от автострад. Обветшалый дом, не видевший ремонта, и кодовый замок на двери подъезда, куда мы иной раз весело забегали на третий этаж где-то далеко в прошлом. В таком тёплом и уютным, как раскладной диван возле батареи, обжигающей при прикосновении, а также соляная лампа, как единственный источник света не бьющий по глазам. Нет больше аллеи от метро Динамо вдоль стадиона, по которой немало было исхожено нами к и от метро. Москва меняется и меняется стремительно, кардинально. Собственно, того стадиона тоже нет давно, а есть какой-то новодел и новострой, который так и не успели сдать к мундиалю.

Всё это осталось где-то внутри меня, как застывшая статичная картина, которую никто не видит. Остались и фотографии с тех времён. Их немного, но они всё же есть. Хотелось бы мне там ещё жить? Нет, это не лучший вариант для меня, да и к загородной жизни уже привык. Судьба подарит возможность пожить ещё внутри третьего транспортного, там было в разы лучше, но это было точно не моим, хотя до дома летом на велосипеде за полчаса – было просто за счастье.