По пути в Рязань мы ездили в Федоровское в две тысячи двенадцатом году, когда объезжали пробки на трассе М5. Заезжали на могилку к деду, умершему три года назад.
Весной две тысячи девятого второго моего деда не стало. Упал с кровати и разбил голову. Ему было за восемьдесят лет, но несмотря на это он пытался быть бойким. Эту новость узнал, когда слез с крыши соседа. Мать подошла ко мне, осторожно спросила о том, повезу ли я её туда. Горе семейное, надо быть там. Без вопросов. Все свои планы изменил. Благо их было совсем немного.
В Москве ощущалась весна. На крыше можно было загорать, снега во дворах всё меньше и меньше. Во второй половине дня отправились в Рязань. Отстояли на МКАД. Сегодня конечной была квартира маминой сестры в самой Рязани. Отсюда завтра утром поедем в сторону Федоровского всей делегацией.
Приехали вечером. Припарковались. Вошли в подъезд и поднялись на этаж. Там нас уже ждали. Не могу сказать, что с чем-то таким этаким. Просто ждали. Дальше сёстры засели на кухне, а я отдыхал в комнате. На сегодня путь уже окончен.
Наутро машина была похожа на сугроб. Вот тебе и конец марта! Припорошило с любовью! Пока откопался, пока прогрелся, дамы собрались и мы отправились в сторону деревни. Я ехал по детским воспоминаниям, которые были в голове. Надо было свернуть не доезжая моста на вокзал Рязань-II, и дальше всё время прямо и прямо. Машина ехала как обычно. Бодро ездить она не умела, поэтому не спеша, не нарушая правил доехали до поворота на Фёдоровское. А дальше начиналась интересная дорога, но при этом вполне себе хорошая. Без явных ям. Доехали до деревни, но вот дорога до дома была, мягко скажем, не чищенной. Идти пешком не очень-то хотелось, поэтому осторожно на первой передаче, грызя шипами снег, продвигался в сторону дома. На удивление, даже нигде не сели. Доехали до дома.
Некогда ровный забор превратился непонятно во что, калитки толком не было. Всюду снуют незнакомые мне люди, которых никогда не знал. Осматриваюсь и фотографирую на память об этих местах. В этот дом, ставший для меня целиком чужим, больше никогда не приеду. Здесь больше никого не знаю.
В доме было душно натоплено, в нос ударил резкий запах воска от свечей. Люди всюду. Осмотрев всё, вышел обратно на улицу. Здесь хотя бы можно дышать. Мне встретились незнакомые и совсем на вид немолодые люди во дворе. Парой фраз с ними перекинулись и во мне один из них узнал того Серёжку, что лазил с ним по тракторам. Это был Алёшка. Он попросил всю братву сфотографировать на долгую память, а дальше начал повествование о жизни здесь. Это было не нытьё, а рассказ об очень непростой жизни здесь. Перспектив и будущего здесь ноль, а уехать — увы, не вариант. Сюда всё также ходят три автобуса в день. Остальное и сам видишь: чернь обживает некогда колхозные дома. Жить здесь некому. Село уже не умирает. Оно умерло уже давным-давно. Доживут они — закончится и история.
На кладбище я не поехал, остался в машине, которую припарковал в сугробе. Не хотел мешать проезду запряжённым саням. В сани уложили гроб. Процессия же пешком проследовала в сторону кладбища, находившегося на отшибе села. Через часа полтора они вернулись. На застолье мы не остались, а выдвинулись обратно в Рязань, чтобы развести родню и сразу поехали в сторону дома.
Ровная дорога шла до самой Рязани. Одно удовольствие по ней ехать. За бортом было умеренно холодно и даже немножко пуржило. Темнота спускалась на дорогу. Лишь встречные огни фар отражались от дороги. В Рязани суетно. Пора в сторону дома. Здесь нас больше ничего не держит. Сюрпризов дорога назад никаких не преподнесла. Въехали в Москву, когда уже рассосалась большая часть пробок. До дома здесь уже рукой подать.