“Берлинские дневники” Уильяма Ширера на глаза мне попались два года назад. Себе их скачал на читалку и в периоды своего безделья или перемещения в общественном транспорте открывал их и читал понемногу, сравнивая прочитанное с тем, что вижу вокруг себя в обществе и СМИ.
Безусловно, некоторые сходства между тем, что было тогда в Германии и тем, что наблюдаю у нас – есть, но, на мой взгляд, очень отдалённо. В стране кризис до сих пор сильно не ощущается, люди живут, как и жили. Однако, есть некоторое ощущение застоя и, наверное, всё-таки брежневских времён, хотя и с другим коленкором, когда некоторые вещи теперь можно достать с трудом, но голода нет, а телевизор хорошо вещает, одурманивая и успокаивая людей одновременно, всячески показывая, что страна не находится в состоянии войны.
На билбордах вдоль дорог висят портреты “героев” и призывы выбрать мужскую и правильную профессию. Причём, чем южнее, тем этих плакатов больше, а на северо-западе их практически не заметил. Странно это. В Подмосковье их тоже хватает, как и странных экспозиций возле администраций городов и поселений.
Не нужно забывать, что удушающий эффект, это как варить на медленном огне лягушку, тут нужно действовать методично, небыстро, чтобы жертва ничего не заподозрила и до конца, будет ощутим нами в ближайшее время. По сути, мы его частично уже ощущаем: частично попрана свобода слова и, соответственно, инакомыслие; санкции косвенно работают, что заставляет поставщиков закладывать риски в стоимость товаров, которые мы все покупаем.
Да, нам есть чем греть дома и свет на улицах горит даже ночью, когда почти никто и нигде не ходит, хотя прилёты БПЛА по разным военным объектам есть. То есть для людей ничего не изменилось вокруг из видимого. Карточная система не появилась. Появится ли? Вопрос.
Если честно, то пока не вижу света в конце этого тёмного и гнетущего туннеля. Войны и кризисы рано или поздно заканчиваются, а вот их последствия придётся нам всем расхлёбывать ещё долго.
Книга закончится отъездом автора из Германии накануне начала Великой Отечественной войны, так как дальнейшую работу он выполнять уже не мог, так как даже относительной свободы слова (пусть и отцензуреной) уже не было.