В воскресенье случайным образом я попал в Нескучный сад. Впервые, наверное, за свою жизнь. Нет, я, конечно, знал о его существовании, да и по набережной парка я частенько катался на велосипеде, но выше никогда не поднимался, а тут захотелось побродить по тропинкам, засыпанным свежеопавшей жёлтой листвой, пофотографировать.

Немного побродив по лесу, если это можно так назвать, мы с подругой, нашли две лавочки, на одну из них мы и присели поговорить. Пока вели разговор, к нам подошли две женщины, видавшие на своём веку не мало, в том числе и различных козлов, мудаков и прочих идиотов, и спросили:
— Можно у вас забрать одну лавочку?

Мы переглянулись, своим видом показали им, что ничего против этого, собственно, мы не имеем. Но лавочка тяжёлая, бетонная и как они потащат на себе нам стало интересно. Женщины немного покантовали её, и, поняв, что сами не справятся, стали ждать своих мужчин. Наш же разговор с подругой продолжился дальше. Несколько минут погодя подошли и «кавалеры» этих дам.

Кавалеры, в количестве двух штук, были уже готовыми, один из них по пути к сегодняшним дамам сердца, попал одной ногой в яму и чуть хорошенько не пизданулся о землю, со словами: «Ну и нашли вы место ж, бля!» Женщины сказали им, что нужно взять лавочку и отнести куда-нибудь в сторону. И тут происходит то, за что я и люблю и ненавижу наших мужчин. Только наши мужчины могут без тени зазрения сказать: «Вы что — ёбнулись? Это куда-то тащить? Ну, бля, на хуй!»

Приподняв скамейку, один из них, самый длинный, сказал:
— Ни хуя! Я её никуда не потащу. Вы ёбнулись!
— А ещё, блядь, мужчины, — ответила одна из женщин. — Мы, женщины, и то не жалуемся.
— Да вы охуели, — продолжил он.

Мы с подругой Ленкой молча наблюдаем за разворачивающимся на наших глазах сюжетом, сдерживая в себе порывы безудержного смеха. Конечно, печально, что Сильный пол таковым не является и здесь перед нами предстаёт во всей своей красе слабости, но это факт. Но здесь меня больше всего удручало то, каким образом они себе позволяли общаться и обращаться со своими подругами. Мужчины не стали надрываться и пошли оттуда, ритмично покачиваясь подобно молекулам, находящимся в броуновском движении, извергая из себя матерные тирады и в сторону лавочки, и в сторону парка, и в сторону своих женщин. Женщинам более ничего не оставалось, как последовать за ними, как в ссылку, в поисках более лучшего времяпрепровождения.

Когда они отошли на приличное расстояние, я язвительно отметил:
— А ты говоришь, театр? Вот, в жизни не меньше таких постановок, которые заставляют задуматься если не о прекрасном, то хотя бы о жизни. Посмотреть на неё другими глазами, может быть не с самого лучшего ракурса, но под другим углом. Это нам даёт возможность задуматься над своими поступками, прийти к некоторому переосмыслению своей жизни, и в конечном счёте этим людям не поможет и театр — у них есть уже свой, в котором они являются бесподобными актёрами своего жанра и ничуть не мыслят о том, чтобы расширить свой репертуар. А мы с тобой, как-нибудь посмотрим лучшую постановку, и не здесь — под открытым небом, а в театре.

Подруга не произнесла ни слова, лишь засмеялась. По ней было видно, что с моими словами она была солидарна. Я лишь добавил:
— Вот они — мужчины. Сначала предлагают себя на органы, предлагая руку и сердце, обещают купить трамвай, а потом ведут себя так, как будто ты ничего для него не значишь. Думаешь, что ты сможешь своему товарищу объяснить, что ты от него ничего не хочешь? Вряд ли. Мужчина не воспримет твоё решительное выступление и не поймёт его, равно как если ты промолчишь. А вообще, есть правило золотое: не спи там, где работаешь — геморроя не оберёшься. И ты спрашиваешь меня ещё о том, что ему сказать. Смотри за тем, что происходит вокруг и не повторяй их!!!
Посидели мы ещё какое-то время молча, глядя перед собой, осмысляя только что увиденное, и побрели дальше — в сторону Парка Горького.